Лариса Бабиенко - Как живется вам без СССР?

После подавления мятежа Краснов сбежал за кордон, но тысячи русских людей с той и с другой стороны оказались в… могиле.

«Нам, русским националистам, — писал позднее бандит Семенов в газете „Голос эмигрантов“, — нужно проникнуться осознанием ответственности момента и не закрывать глаза на тот факт, что у нас нет другого правильного пути, как только честно и открыто идти с передовыми державами „оси“ — Японией и Германией».

То же самое слышим мы и от нынешних демократов: они все время за любой подсказкой бегут на Запад! В общем, ось та же.

Но пока обратимся к тому моменту истории, когда под контролем Германии в Великую Отечественную войну оказалось более 70 млн человек, и как жить в новой обстановке, если в мгновение ока разрушены села, города, погублено множество жизней и гордость цивилизации — человеческие устои — померкли, будто луговой цвет от опрокинутого с небес кипятка?

— Ты будешь полицаем! — в одной деревенской избе приказал фашист восемнадцатилетнему русскому пацану.

— Не губите мальчишку! — выкрикнула в ужасе мать и бросилась в ноги чужестранному вояке, целуя его грязный сапог.

— Не буду я полицаем, — спокойно возразил паренек.

Вражеский автомат мгновенно изрешетил юношу на глазах всей деревни.

— Ты будешь полицаем! — приказал немец его младшему брату.

Тот после гибели брата покорно опустил голову.

Но принимать решение под чекой выпало, однако, не всем. Кое-кто сделал это добровольно.

«Люди старого порядка, — писал впоследствии один из идеологов власовского движения М. Китаев, — то есть зарубежная эмиграция и монархически настроенные элементы внутри страны, рассматривали большевизм как врага номер один. Они работали под известным лозунгом „хоть с чертом, но против большевизма“. Не имея четко выраженной политической программы и политических организаций, эти люди в первый период войны шли на любое сотрудничество с немцами, не заботясь о том, принесет ли это благо или вред русскому народу. Значительную роль играло при этом личное озлобление. Зарубежная эмиграция рассчитывала при этом вернуть утраченное в результате революции 1917 года личное достояние. Монархические элементы внутри Советского Союза без борьбы переходили на немецкую сторону».

«В первый период войны, — пишет Китаев далее, — немцы широко использовали для целей политической пропаганды старую эмиграцию или людей, лично пострадавших от советской власти. Но эти люди в своей работе больше всего старались угодить своим немецким хозяевам, угадать их желание. Поэтому их деятельность не отражала действительного положения вещей и приносила делу немецкой военной пропаганды огромный вред».

«М. Китаев — псевдоним. Автор родился и вырос в Советском Союзе. Его отец — довольно известный дореволюционный писатель, постарался дать сыну хорошее и всестороннее образование. Китаев окончил высшее учебное заведение. Стал командиром запаса — младшим лейтенантом. Работу младшего научного сотрудника получил в Москве, в одной из лабораторий Академии Наук СССР», — говорится в предисловии к изданной на Западе брошюре М. Китаева и констатируется далее, что этот сын известного дореволюционного писателя осенью 1941 года попал к немцам в плен. В офицерском лагере военнопленных он открыто заявил о своей антикоммунистической позиции. Там же близко сошелся с группой командиров запаса из числа интеллигентов: поэтов, литераторов, научных работников.

Весной 1942 года из лагеря военнопленных в Польше он был отправлен в Берлин и попал в лагерь Вульхайде, где стал «помощником корпоральства», т. е. лицом, ведущим занятия с будущими пропагандистами.

Николай Февр, один из таких же добровольных пропагандистов, бывший кадет Киевского Кадетского корпуса, покинул Россию на английском угольщике «Вотан» 20 января 1920 г. Но лишь началась война, мгновенно примчался из Сербии в Берлин и добровольно предложил гитлеровцам свои репортерские услуги. Фашисты осенью 1941 года посылают его в Киев и Псков как корреспондента немецкого издания «Новое слово», где представитель русской эмиграции, ненавидящей Советскую Россию, начал усердно пропагандировать идею единения с врагом, идею «нашего немца».

«Молодежь танцует, флиртует и устраивает игры, — пишет он в своей вышедшей на Западе уже после войны книге „Солнце всходит на Западе“. — Фанты по-прежнему одна из излюбленных игр. Молодежь самая разнообразная. Тут и учащиеся псковской десятилетки, и ленинградские студентки, и приехавшие с эстонской территории русские, и молодой немецкий солдат — „наш немец“; тут в каждом доме есть свой „немец“, который пойдет потом провожать затанцевавшуюся молодежь во избежание неприятностей с ночными патрулями».

Николай Февр встречался в оккупированном городе с мельником, мечтающим о возврате частной собственности на землю, с потомками белоэмигрантов, с профессором из Ленинградской области, который служил у немцев переводчиком. То есть встречался с теми, для кого, как сообщает автор, новая война «явилась не чем иным, как продолжением бывшей давно — да уж не так и давно — борьбы белых с красными».

Естественно, что такие граждане сообщают бывшему русскому кадету, а теперь элементарно немецкому офицеришке, все, что тот хотел услышать:

«Вы спрашивали, что надо сделать для скорейшего падения большевизма?.. Если завтра в Киеве или Смоленске поднимется трехцветное знамя и национальное российское правительство призовет народ к борьбе против большевиков, то война окончится через три месяца», — сообщает пришельцу служака в немецкой управе. Только не удосужился додумать профессор свою же мысль: как это позволили бы немцы возникнуть российскому правительству? Неужто они ради прихотей и счастья этого перебежчика пришли на русскую землю с огнем и мечом? Или профессоришко решил, что переиграет Гитлера?

В Киеве, Пскове не поднялось тогда трехцветное знамя, ставшее к концу двадцатого столетия в стране символом подлости и предательства. Перешедшие добровольно на сторону фашистов белогвардейцы, позже и власовцы, пожелали в Великую Отечественную войну развязать вторую параллельную войну, — гражданскую, как и в 1918 году, против идеалов, за которые боролся весь девятнадцатый век России, и решили, что нашли в лице фашистов верных и честных союзников. Однако они не поняли главного: германские корпорации «Даймлер — Крайслер», «Сименс», владельцы заводов Круппа финансировали Гитлера не для того, чтобы вчерашние белогвардейцы развешивали в Москве или Питере свои знамена, а для того, чтобы за счет грабежа отхватить гигантские прибыли.

Вся эта шпана не усвоила главного правила русских старообрядцев: «Не верь врагу, не якшайся с врагом, это великий грех».