Сергей Желудков - Почему и я христианин

"… Он был презрен и умален перед людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от него лица свои; он был презираем, и мы ни во что ставили его. Но он взял на себя немощи наши, и понес наши болезни; а мы думали, что он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание умиротворения нашего было на нем, и ранами его мы исцелились. Все мы блуждали как овцы, совратились каждый на свою дорогу; и Господь возложил на него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно, и не открывал уст своих; как овца, веден был он на заклание, и как агнец перед стригущим его безгласен, так он не отверзал уст своих"…

(Исайя, гл.53). За эту главу пророка называют ветхозаветным евангелистом. Ибо — это речь о Христе.

В писаниях Нового Завета пророческий образ страдающего Праведника соединился с символами ветхозаветной кровавой жертвы и "искупления" (выкупа из плена, освобождения за плату), — и все это было отнесено ко Христу. "На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира" (по Иоанну, гл.1). В Евангелиях по Матвею (гл.20) и по Марку (гл.10) передаются слова Самого Христа"… Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить, иотдать душу Свою для избавления многих" (дословно: " в выкуп за многих"). И на Тайной Вечере — слова, вошедшие потом во все литургии Востока и Запада: "Сие есть тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов… Сие есть кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многи изливаемая во оставление грехов". В разных вариациях образы жертвы и выкупа повторяются в апостольских посланиях. "… Не тленным серебром или золотом искуплены вы от суетной жизни, преданной вам от отцов, но драгоценной кровию Христа, как непорочного и чистого Ангца" (1 послание Петра, гл.1). "Имеем Ходатая пред Отцом, Иисуса Христа, Праведника; Он есть очищение грехов наших, но и всего мира" (1 послание Иоанна, гл.2). "Христос умер за грехи наши, по–Писанию (к Коринфянам 1, гл.15). И так далее, многократно.

КРЕСТУ ТВОЕМУ ПОКЛОНЯЕМСЯ, ВЛАДЫКО… Христос, Сам Бог во Христе страдает с нами и за нас. Это священно, это ТАИНСТВО, которое все христиане чувствуют, но никто не может исповедать в рациональных выражениях. Кажется, именно здесь, в тайне Креста с особенной остротой познается то общее качество религиозного опыта, которое упомянутый проповедник прекрасно выразил однажды в словах: "ДУША ЗНАЕТ, А УМ ЕЩЕ НЕ ПОНИМАЕТ". У Пушкина: " Он имел одно виденье, непостижное уму"… У Толстого в "Анне Карениной" сопоставляются переживания таинства смерти и таинства рождения, когда душа поднимается "на такую высоту, которой она и не понимала прежде, куда рассудок уже не поспевал за нею. Вот так и в тайне Креста Христова. Можно преклониться пред ней с простотою. Можно ее отвергнуть. " Объяснить" ее невозможно… Апостол Павел писал об этой невозможности: "…А мы проповедуем Христа Распятаго - для иудеев скандал, а для эллинов — глупость, для самих же призванных, иудеев и эллинов — Христа, Божию Силу и Божию Премудрость" (К Коринфянам 1, гл.1) Для Иудеев распятие Мессии было "скандалом", а для эллинов сверхразумная Божия Премудрость, обозначенная в иудейских символах, была "глупостью". В другом месте: "Если Бог за нас, то кто против нас? Тот, Который Сына Своего не пощадил (вероятно, лучше было бы перевести: Сыном своим не поскупился, но предал Его за всех нас - как с Ним не дарует нам и всего? (К Римлянам, гл.8). Нельзя толковать это только рассудочно — получилось бы, что Бог в Сыне Себя Самого предал в жертву Себе Самому… Рассудочно — это "глупость"; символически же — выражение, предельное выражение Божественной любви и нашей надежды. То же и у другого апостола: " Ибо так возлюбил Бог мир, что Сына Своего Единородногоотдал " (по Иоанну, гл.3). "В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Онвозлюбил нас и послал Сына Своего во очищение грехов наших" (1 послание Иоанна, гл.4). Разумеется ветхозаветное очищение жертвой. Опять получается, что Бог пожертвовал Сыном, чтобы принести за грехи наши жертву Себе Самому… Символ ЛЮБВИ, бесконечной ЛЮБВИ, не имеющей рационального значения. Тайна Искупления сверхразумна.

Схоластики вознамерились понять непостижное уму, втащить рассудок на недоступную ему высоту. Жестокую ветхозаветную символику они истолковали буквально. Получилось то, что Н. А. Бердяев называл судебной теорией выкупа. Ее дикая сущность в том, что без этой "искупительной жертвы" Бог не мог бы простить грехи Адама и всего человечества. "Бог потребовал кровавой жертвы ", — это не антирелигиозная насмешка, а цитата из семинарского учебника (выше, стр.4). В нашем Катехизисе прямо так и написано, что страдания и смерть Христа были "удовлетворением правосудию Божию". Автор Катехизиса митрополит Филарет был так увлечен судебной теорией, что исказил в этом направлении русский перевод Нового Завета: слово, обозначающее символическое "очищение" человека, у него везде переведено как прямое "умилостивление и воздаяние Правде Божией" (стр.240). Эта "жертва умилостивления" в параллельном значении символа есть также и "выкуп", но выкуп дается ВРАГУ, и кто‑то из древних учителей толковал, что Христос принес выкуп Диаволу… Так кощунственно сближаются образы Бога и Дьявола. Попытки рассудочно понять символы Искупления получают прямо антирелигиозный смысл.

Но по справедливости должно признать, что изобретатели судебной теории имели достаточно формальных оснований в текстах Писания. "Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха" (1послание Иоанна, гл.1), — это НАПИСАНО, так ДУМАЛИ апостолы… Н. А. Бердяев писал, что уже в самих этих символах Писания отразилось несовершенство человеческого восприятия божественного откровения. "Христианство учит о распятии Бога, что было для иудеев соблазн, для эллинов безумие. Но великую идею страдания и распятия Самого Бога человечество исказило привнесением понятий, взятых из падшего мира и отношений, существующих в нем. Таково унизительное для Бога и человека понятие искупляющего значения крови: Христос вместо нас испытывал страдания за наши грехи, Бог принес в жертву Своего Сына, чтобы получить сатисфакцию за грехи людей и т. д. (из "Экзистенциальной диалектики Божественного и человеческого"). "Понимание христианского откровения зависит от структуры сознания, которое может быть шире и уже, глубже и поверхностнее. Человеческое сознание очень зависит от социальной Среды, и ничто так не искажало и не затемняло чистоту христианского откровения, как социальные влияния, как перенесение социальных категорий властвования и рабства на религиозную жизнь и даже на самые догматы. И священное Писание есть уже преломление откровения Бога в ограниченной человеческой среде и ограниченном человеческом языке. Обоготворение буквы Писания есть форма идолопоклонства. Поэтому научная библейская критика имеет освобождающее и очищающее значение" (из "Самопознания"). "…Я иду дальше, я склонен думать, что в языке самих Евангелий есть человеческая ограниченность, есть преломленность Божественного света в человеческой тьме, в жестоковыйности человека. Жестокий эсхатологический элемент исходит не от Самого Иисуса Христа, он приписан Иисусу Христу теми, у кого он соответствует их природе". Судебная теория выкупа есть человеческое привнесение" (там же). К величайшему сожалению, я не читал последней книги Философа: "Истина и откровение". Опыт критики откровения".