Игорь Фесуненко - По обе стороны экватора

Однако всему приходит конец. И в один прекрасный день из Москвы сообщают, что готовящийся тебе на замену журналист уже получил бразильскую визу и в ближайший вторник прилетит сменять тебя.

Начинается торопливое прощание с Рио. Укладываются чемоданы, наносятся прощальные визиты. Коллеги из клуба иностранной прессы устраивают в твою честь торжественный обед. А остающиеся в «стране пребывания» соотечественники, презирая категорические таможенные правила, спешат вручить тебе пачки писем и посылки для передачи в Москве своим родным и друзьям.

Настает последний день. Торопливо обходишь ты с утра соседей по «Сан-Жоржи». Оставляешь сувениры для Жени и Ариэла. Вручаешь чаевые Бразу и Жоану. Производишь последний расчет с капитаном Америко Гимарашаем. Последний раз заглядываешь в «Лузитанию», где, к твоему жестокому разочарованию, известие о твоем отъезде не вызывает слишком уж бурных эмоций. Его встречают философски. С тобой прощаются, похлопывают по плечу, но чувствуется, что для этих людей ты все-таки так и остался «гринго». Хотя и симпатичным, но чужаком. Тебе были рады, тебя привечали, но оплакивать тебя здесь не будут. У этих людей есть более серьезные заботы.

По дороге в аэропорт жизнь убыстряется, как в старинной чаплинской ленте. Слева — Корковадо, справа — залив Гуанабара. Потом — небоскребы на авениде Рио-Бранко и недолгая лента шоссе до острова Говернадор. Пограничный контроль обрывает последнюю ниточку, связывающую тебя с Бразилией. Фиолетовый штамп в паспорте. Автобус на летном поле. И трап самолета.

Устроившись в кресле, ты уже думаешь о встрече с родиной через двое суток. Прямого рейса до Москвы пока нет. Приходится добираться с пересадкой и с ночевкой в пути.

Самолет набирает высоту, и ты пытаешься представить себе, как тебя встретит Москва. И как друзья станут расспрашивать: «Так что же это за люди — бразильцы? И как они к тебе относились?»

И всякий раз ты будешь отвечать на эти вопросы одним и тем же словом: «Прекрасно!» И будешь говорить, что, по твоему глубочайшему убеждению, трудно найти на земле людей гостеприимнее, общительнее и приветливее бразильцев. И в доказательство этой мысли расскажешь такую историю:

…Я с приятелем потягиваю пиво в случайном баре, куда мы завернули, спасаясь от февральского зноя. Входит какой-то его друг, с которым приятель тут же меня скороговоркой знакомит. Потом приятель куда-то исчезает, и я остаюсь допивать пиво с моим новым знакомым, пытаясь поддержать ленивую беседу на традиционные для Бразилии темы: о погоде, красивых девушках или вчерашнем футбольном матче. Мой новый друг, имени которого я, кстати сказать, не расслышал, заказывает для меня кофе, через пять минут кофе заказываю я, через десять минут, узнав, что я «болею» за его любимый клуб «Ботафого», он уже берет с меня клятву, что в субботу я с женой приеду к нему на дачу, а еще через двадцать минут, хватая меня за пуговицу и размахивая руками, строит планы совместного путешествия на автомобиле от Рио до реки Арагуая (это около трех тысяч километров), где мы будем ловить каких-то диковинных рыб:

— Я беру отпуск, «джип»-вездеход мне даст дядя. Он живет в Гоянии, до которой мы доберемся либо на самолете, либо на твоей машине. Да! — Он хлопает себя по лбу и вытаскивает записную книжку. — Нужно не забыть гамаки, а то в машине очень неудобно спать. Купи побольше «репелекса» от москитов и не забудь оружие. Что? У тебя нет пистолета?! — Он смотрит на меня с сожалением, но тут же успокаивающе машет рукой: — Ничего, это не беда. Пистолеты продаются в любой лавке, а разрешение я тебе достану. Это будет стоить двадцатку, которую сунем в полицейском участке…

Я делаю вид, что лезу в карман за кошельком, но он отскакивает от меня, как ужаленный, и, хватаясь за голову, кричит:

— Ни в коем случае! Ты меня оскорбляешь! Это будет мой подарок. Ты только скажи, какой калибр тебе больше по душе, а остальное я беру на себя.

…Через полчаса мы расстаемся закадычными друзьями, обнимаем и похлопываем друг друга по плечам с такой нежностью, как будто уже проделали наше долгое путешествие, отстреливались от хищников и спасали друг друга от объятий питонов и укусов ядовитых «сукури». Или как если бы наш любимый «Ботафого» уже стал чемпионом Рио-де-Жанейро.

Но я знаю, что эти щедрые посулы, вылившиеся с разрывающей душу искренностью из его сердца, будут немедленно забыты. И, встретив меня через неделю где-нибудь на «Маракане» или на пляже Копакабаны, он долго будет морщить лоб, мучительно вспоминая, где он меня видел и кто я такой. А вспомнив, бросится обнимать меня, расспрашивать о здоровье супруги и об очередных полетах советских космонавтов и будет с горечью журить за то, что я не звонил ему все эти дни и не показывался в «нашем» баре, где нас познакомил… Но позвольте, а кто нас, собственно говоря, познакомил? И тут выясняется, что и познакомивший нас его друг никогда не был его другом, а был таким же случайным, как и я, соседом по столику, с которым они однажды разговорились о футболе, а потом встретились где-то еще, а где именно, он уже не помнит…

— Так что же это все-таки за люди — бразильцы?..

Когда пытаюсь ответить на этот вопрос, в памяти возникают десятки и сотни знакомых и дружеских лиц. Оскар Нимейер и Жулиньо из «Санта-Марты», Анизия Фонсека и дона Терезинья, Старый Педро и Пеле, Флавио и Жоржи Амаду… Полюбив эту страну, я очень хочу, чтобы и бразильцы относились к моей стране с такой же симпатией и любовью. И тут же вспоминаю застенчивую, тихую женщину Америс Машадо Силвейра, с которой познакомился однажды в Порту-Алегре. Много лет подряд посылала она в Москву в апреле месяце розы из своего сада с просьбой положить их в день рождения Владимира Ильича Ленина у его Мавзолея.

— Я была еще маленькой, когда отец впервые рассказал мне о В. И. Ленине и о вашей стране, — рассказывала она. — Я заинтересовалась, начала читать о великом вожде все, что смогла достать. Но у нас, в Бразилии, очень трудно найти книжки о Ленине. И я написала письмо в Москву, на Московское радио. Мне ответили. А когда к столетию со дня рождения В. И. Ленина ваше радио устроило всемирный конкурс радиослушателей, пригласив их рассказать о великом вожде все, что они о нем думают и знают, я решила ответить. Конечно, я не могла прислать научный трактат, я простая женщина и ответила то, что чувствовала всем сердцем: мы любим Ленина и благодарим его за все, что он сделал для нас.

И в дополнение к этому ответу я стала каждый год посылать в Москву по одной розе из моего сада…

— Итак, что же это за люди — бразильцы?

Вновь задумываюсь, размышляю… В памяти послушно всплывает привычный набор полемизирующих друг с другом штампов, которыми пестрят страницы путевых заметок визитеров, побывавших в этой стране.