Виталий Севастьянов - Румбы фантастики

— Ну, что? — обратился к народу жрец, — или отпускать злоумышленника и колдуна? Задерживаете святое дело, люди! Не торопитесь послужить богу. Ну! Ну! — он посмотрел на толпу…

— А я что? Я, раз надо, пойду.

— Благословляю.

Десятый медленно, неуклюже ступая, подошел к костерку, у которого сгрудились добровольцы, наклонился за головней-факелом, потом — вроде оступился, сделал еще один неверный шаг, да так и рухнул лицом в костер. Из его домотканой рубахи на спине торчал короткий, оперенный конец стрелы.

— Кто? — вскрикнул лейтенант. — Откуда?

— Из того дома, наверное, — крикнул ближе к нему стоящий солдат.

— Не тем занимаетесь, лейтенант, — остановил офицера жрец. — Ваше дело охранять, а не ловить. Так кто будет десятым? — толпа молчала. Десятого не находилось.

— Сейчас еще девятого искать будете, — подал голос, как проснулся, Амаута.

— Убьют? — машинально спросил лейтенант.

— Их и убивать не надо, сами разбегутся.

Добровольцы пока не разбегались, просто слились вместе, слились в странный комок на восемнадцати ногах и медленно, медленно пятились от костра и помоста.

— Стой! — рявкнул на них лейтенант. — Стойте, шкуры! Задержать!

Двое солдат, повернув копья горизонтально, преградили добровольцам путь к толпе. Те уперлись в копья и, глядя поверх голов, начали пятиться в другую сторону.

— Кто это был?

— Да ты уж на меня-то не кричи, пожалуйста, — ответил Амаута. — Не знаю я, кто это был. Знал бы, так не сказал, — а сейчас вот честно и с радостью говорю: не знаю. Значит, нужна народу моя правда, — продолжал он, глядя куда-то вверх. — Значит, прав я был, лейтенант, в своем деле. Значит, я не горю, лейтенант, а ваша затея горит при ясной погоде.

— Нет, — сказал лейтенант, — ты ошибаешься. Это ты сгоришь. Ты у меня все-таки сгоришь. Ты меня не знаешь!

— Права не имеешь, лейтенант, — отозвался Амаута. — Ты же государственный служащий, у тебя же нашивки лейтенантские. При всем народе нарушить закон — неужто посмеешь?

— Эй, вы! — обернулся лейтенант к добровольцам. — Берите факелы. Живо!

И те, помешкав, взяли факелы-головни, потому что наяву увидели смерть. Страшен был лейтенант. Он подтолкнул, лично подтолкнул замешкавшихся к помосту, а затем посмотрел на преступника остро и твердо:

— Гляди, говорун!

И рванул с груди нашивки и бляшки. Потом подошел к костерку, выхватил оттуда головню и ткнул ее в помост, как в живое тело нож.

Все молчали. Только шипели, разгораясь, дрова. «Горишь, лейтенант, — донеслось сквозь дым с помоста. Голос был странно спокойным и даже доверительным. — Горишь, лейтенант! Все вы горите, а вот я, кажется, остаюсь».

Малая транспортная шлюпка, подняв облако пыли, мягко села почти у самого края тесной, зажатой скалами, посадочной площадки, всего в пяти метрах от такого же летательного аппарата хозяев станции.

— Приехали, — невесело сообщил врач Павел Козлов и посмотрел на хмурые лица друзей: кибернетика Владимира Иванова и практиканта Игоря Скворцова.

Владимир и Игорь ничего не ответили.

Пыль за стеклами иллюминаторов стала редеть и вскоре исчезла совсем. Утро выдалось тихим и солнечным. Небольшой экипаж шлюпки выбрался наружу.

Прилетевших никто не встретил.

Темно-розовое, с фиолетовым отливом, безоблачное небо застыло над тянущимся до самого горизонта бурым плато. Тавмасия. Далеко не самое ровное место на Марсе. Зато здесь, на плато, нет ненавистных для землян сыпучих, ползающих коварных барханов. Здесь, на плато Тавмасия, вот уже несколько лет работала научная станция МС-32. В последние полгода на станции хозяйничали двое: биолог Борис Смирнов и геофизик Олег Федоренко.

Но два дня назад связь со станцией неожиданно прекратилась, МС-32 перестала отвечать на вызовы орбитальной станции на Фобосе.

Первым делом Владимир осмотрел шлюпку хозяев — она оказалась исправной.

— Ну, что ж, — сказал Павел (он был назначен старшим в группе), — карету за нами не прислали, пойдем пешком.

— А далеко это? — спросил Игорь, впервые попавший на МС-32.

— Если прямо — меньше двух километров, — ответил за Павла Владимир и молча пошел по еле заметной тропинке, начинавшейся рядом с проложенной в нагромождении скал дорогой-траншеей. Почти сразу тропинка резко уходила вправо и тонкой змейкой бежала вверх, на перевал.

Станция появилась неожиданно, как только космонавты поднялись на крутую спину перевала. Матово-белый диск ее, поблескивающий ровным рядом круглых иллюминаторов, примостился у самой кромки полукилометрового обрыва, вдоль которого бежала тропинка. Сразу за станцией вздымалась ввысь двухсотметровая стена. Место расположения станции напоминало гигантскую, постепенно сужающуюся ступеньку. Почти вся поверхность ступени представляла из себя невероятное скопище камней и глыб различных размеров, трещин и невысоких холмов — на вершине одного из них сейчас и стояли космонавты. Только у самого стыка отвесных стен, где располагалась МС-32, было относительно ровное и чистое место. У самой станции тропинка выходила на дорогу, огибающую холм длинной извилистой лентой слева.

Возле станции, словно блестящая голубая букашка, стоял вездеход.

— Похоже, что хозяева дома, — заметил Игорь, показывая на него. — Без вездехода далеко от станции отлучаться запрещено по уставу.

Владимир угрюмо посмотрел на Игоря, но ничего не сказал.

— На месте разберемся, что запрещено, а что позволено, — мрачно бросил Павел, и космонавты двинулись вниз, к станции, стараясь осторожнее ступать на камни, чтобы ненароком не сорваться в пропасть.

Первым на дорогу, в ста метрах от станции, выбрался Владимир. Спрыгивая с небольшого обрывчика, он оступился и растянулся на дороге.

Это его и спасло.

Словно молния хлестнул со стороны станции выстрел из бластера. Ослепительно-голубой разряд прошил воздух над головой Владимира и снес выступ обрыва, с которого тот только что спрыгнул.

Не раздумывая ни секунды, по-кошачьи, Владимир метнулся на противоположную сторону дороги-траншеи, под обрыв. Дорога делала здесь небольшой поворот, и обрыв закрыл кибернетика от стрелявшего. Почти тотчас испепеляющий луч бластера с сухим треском, оставив дымящуюся полосу полуметровой глубины, вспорол то место, где Владимир только что лежал.

«Из ручного бьет», — определил Владимир и, расстегивая кобуру бластера, оглянулся. Павел и Игорь успели отступить под прикрытие большой скалы. Владимир их видел, они его — тоже.

— Вы что, с ума сошли?! — раздался в наушниках у Владимира сердитый голос Павла. — Олег! Борис! Прекратите немедленно идиотские шутки!

В ответ в наушниках послышался чей-то хриплый истерический смех, невнятное бормотание.