Галина Каган - Окно в другое измерение

— А ты второй! — радостно кричит Володя из комнаты. — А занятия с октября.

— Ну потому что дураки же, — сокрушается Миша.

— Зато ты не один, — утешаю я.

— Водостойкие акриловые краски. Рекомендуется использовать при окраске помещений, — подытоживает Миша. — А чего это вы? А я вот шесть лет красил. И сейчас Настю оставляют в школе, потому что я вырезаю лазером дубовые листочки…

Настя легонько гладит меня по голове. Потом говорит:

— Нику дать! («книгу дать») — и идёт к полке.

Там она переворачивает всё вверх дном, раскидывает по полу раскраски, выбирает пять или шесть хороших книжек.

Коридор закончен. Мы любуемся. У меня зелёные волосы, синие руки и пятнистые штаны.

— Знаете, И. Б. Эти цвета оставляют такое странное ощущение. Успешности?

И. Б. смеётся.

P. S.

— Здравствуй, — говорю.

Бросается к маме с криком:

— Не хочу вежливый! Хочу невежливый!

Дорогой Лёва!

У Артёма приступ. Мне трудно понять, что происходит в его голове. Я представляю себе серую армию, берущую приступом крепость. Дрожат стены и трещат крепостные ворота. Я вижу грозовое море и ударяющие в воду молнии. Мне даже кажется, что я слышу треск электрических разрядов.

С утра Артём веселится и просится прыгать. Вдруг его лицо мрачнеет. Точно как перед грозой. Артём — человек, у которого внутри своя гроза.

Обычно она спит. Я не знаю, что будит её. Нужно быть очень осторожным.

Когда приступ, нужно накрыть лицо Артёма чёрной тряпкой. Тогда ему лучше. И ещё важна прохлада.

Через несколько часов гроза засыпает опять. Бабушка записывает время приступа: 15.32.

Дорогой Лёва!

К Уне меня отправила Тёмина мама. Говорит, приезжает моя подруга из Америки. У неё дочка — Тёмкина ровесница. Вместе лежали в больнице. Потом они уехали в США. Теперь прилетают на месяц по делам. Я Лене рассказала, что ты с Артёмом занимаешься, и она хочет, чтобы ты месяц позанималась с Уной.

— А что с ней?

— ДЦП тяжелый, тяжелей, чем у Тёмы, не может ходить совсем, не сидит, спину не держит. Слепота. Но слышит.

— А что она умеет?

— Видишь, Маша, дело всё в том, что недавно у неё был инсульт. И если раньше она поворачивала голову на своё имя Уна, то теперь не знаю. И ест через трубку.

— А…

— Результата никто требовать не будет, — перебивает она меня. — У Лены нет никаких иллюзий. Она очень понимающая мама. Знает всё, в том числе и перспективы. Но она тоже хочет, как я, чтобы с Уной занимались, чтобы она не просто сидела в своём кресле, а что–то делала. Чтобы не просто существовала, а жила. Понимаешь?

— Понимаю, — говорю.

Я прихожу на Железноводскую улицу. Там сейчас очень хорошо — и цветущие яблони, и сирень, и черёмуха. И рядом гавань. И ветер.

Уна полулежит в коляске. Она очень похожа на свою русскую маму и при этом совсем не похожа на русскую. Типичная американка. От неё исходит заграничное ощущение надёжности, ухоженности и уверенности.

И при этом общее, как с Артёмом, чувство туманного берега, песчаной косы, по которой идёшь и ни в чём не уверен. Чувство хрупкости, непостоянства и причастности к тайне.

Как всегда, не могу подойти сразу, наблюдаю.

Мама говорит:

— Уна! А кто пришел?

Уна никак не реагирует.

Мама говорит:

— Who is there?

Уна начинает медленно улыбаться углом рта.

Лена говорит, что никаких срочных результатов она не ждёт, ей важно, чтобы Уна общалась с новыми людьми и знакомилась с новыми ощущениями. Я могу не бояться, девочка очень спокойная и терпеливая. Многие ведь боятся таких детей, потому что те не могут сказать, если что не так…

(Я подумала: боятся не только поэтому.)

Мы остаёмся наедине.

— Привет, Уна, — говорю я.

Она пугается незнакомого голоса, и её руки взлетают вверх, к плечам. Защитный жест — «сейчас ударят».

— You are… you are, — пытаюсь я вспомнить что–нибудь по–английски, — you are pretty princess! 11(О Боже!)

Но Уна довольна. Угол рта снова приподнимается в улыбке.

Мы поняли друг друга.

Мы играем на разных барабанах, бубнах и бубенцах, надетых на руки (и на ноги), под «I love you, you love me, we're a happy family» [11] Я люблю тебя, ты любишь меня, мы счастливая семья. .

У меня всё с бубенцами. Все игрушки могут звенеть, греметь, трещать или пищать.

Как хорошо, что Уна слышит, правда?

Дорогой Лёва!

Кто такая Надюша?

Это первый ребёнок из павловского детдома, которого я взяла на руки.

Взять Надю на руки довольно трудно, потому что она совершенно прямая и вытянутая. Носочки вытянуты, как у балерины. Руки вытянуты вперёд.

Вдобавок она страшно худая, потому что очень мало ест. Не любит.

Её кормят из бутылочки. Выплёвывает. Мой папа говорит, что негати- висты делятся на громких бунтарей и тихих саботажников, так вот Надя — именно второй случай. Нянечки то ругают её, то уговаривают, а всё без толку.

Надя маленькая. Ей пять лет.

Когда я подхожу к её кроватке, она обычно лежит на боку: носочки вниз, руки вперёд, голова откинута назад. Мрачная (ещё один страдалец). Брови сдвинуты. Дотрагиваюсь (или зову её), она сильно вздрагивает, ещё сильнее морщит лоб — и сразу улыбается. Она всегда улыбается, когда с ней заговаривают. Лицо её в эти минуты — не знаю, как сказать ещё, — озаряется светом. Она улыбается и цокает языком. Иногда говорит: ы–ы, ы–ыы…

Радостное и страдальческое — вот и все её выражения.

Надино тело можно немного расслабить. Тогда я сажаю её на колени, спиной к себе. Мы слушаем музыку. Надя очень музыкальна. Ей бы «карусель», какие вешают над кроватками малышей, — игрушки крутятся и музыка, как из музыкальной шкатулки.

Я пытаюсь вложить в её руку погремушку, или шелковый платок, или шуршащую букетную обёртку. Так мы сидим полчаса. Потом она устаёт.

Я приношу Надю к Гале, которая сидит и тянет своё «бомм, бомм», — подношу её к Галиному стульчику: «Галя, вот это Надя». Галя выпячивает нижнюю губу, гладит Надю по стриженой голове и тянет мою руку вверх — «а теперь ты меня».

Дорогой Лёва!

Вчера много думала про дефектологию и решила, что это:

1. Погоня за благоприятным моментом.

2. Собирать шарики с пола игровой комнаты.

3. Бегство от общества, замаскированное под служение ему.

4. Когда перестаешь сомневаться в материальности этого мира. И того.

5. Любая звучащая, шуршащая, выпуклая вещь приобретает исключительно важное значение.

6. «Тепло и настойчивость».

7. Никогда не выходить из себя, но держать железной хваткой.