Газета Завтра Газета - Газета Завтра 486 (11 2003)

Впрочем, сам Маленков, как и другие небожители тогдашнего партийного ареопага, был обеспокоен развитием событий на съезде не меньше Хрущева. И для этого были все основания.

Казалось бы, проходивший в октябре 1952 года XIX съезд ВКП (б) начинался вполне привычно и спокойно — традиционно построенный отчетный доклад, похожие друг на друга речи, выдержанные в духе новейших установок "великого вождя и учителя" — и вдруг настоящая кадровая революция! Сталин, казалось бы, полностью доверявший своим ближайшим соратникам, внезапно нанес по ним сильнейший удар...На съезде он предложил проголосовать за новый состав Центрального Комитета, сильно расширенный и обновленный людьми, которых мало кто знал. А на состоявшемся после съезда Пленуме сразу в два с половиной раза было увеличено число членов Президиума ЦК. Старая "партийная гвардия" оказалась там в меньшинстве, зато появились представители молодого поколения партийного руководства, в основном с мест, а также молодые ученые-обществоведы. Если учесть, что на Пленуме Сталин подверг резкой критике, казалось бы, наиболее близких ему Молотова и Микояна, по существу, исключив их из числа своих возможных преемников, становилось ясно, что дни "старой партийной гвардии" сочтены, на смену ей уже подготовлены новые люди.

Удар был действительно внезапным, хотя готовился задолго до съезда, да и своих намерений Сталин не скрывал. Правда, его соратники, судя, видимо, по себе, считали, что перешагнувший 70-летний рубеж и дряхлевший на глазах вождь вряд ли отважится на крутые перемены. Тем резче и болезненней для них были его последние кадровые решения.

Хрущев, тонко уловивший настроения большинства, не случайно появился у влиятельного Маленкова. Своим визитом "Никита" дал ясно понять, что в неизбежном столкновении с выдвиженцами Сталина он будет на стороне старой "партийной гвардии". Маленкову эта поддержка была весьма на руку. Ведь на съезде прозвучал тревожный сигнал. Не реагировать на него означало бы согласиться с принятыми "вождем народов" кадровыми решениями, а согласие было равнозначно уходу Маленкова и других членов старой "партийной гвардии", и уже в скором будущем, со своих высоких постов.

В мае 1948 года, после того как Жданов, тяжело заболев, перестал руководить работой Секретариата Центрального Комитета, секретарями ЦК становятся представители молодого партийного поколения: А. Кузнецов, возглавлявший ленинградскую партийную организацию, и П. Пономаренко, первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии. Кузнецову было поручено курировать вопросы промышленности, Пономаренко— государственного планирования, финансов, торговли и транспорта. При обсуждении этого вопроса на Политбюро Сталин высказался в том духе, что для работы в Секретариате ЦК ВКПБ (б) надо привлечь некоторых молодых руководителей местных партийных и республиканских организаций из числа образованных и имеющих необходимый опыт работы. "Пусть перенимают опыт у нас, пока мы живы, — подчеркнул он, — и приучаются к центральной руководящей работе". Стало очевидным, что кого-то из них Сталин намечает сделать своим преемником. Этим решением из их числа фактически был выведен Молотов, наиболее близкий, пожалуй, Сталину член тогдашнего политического руководства. Молотов, заменявший "вождя народов" на период его болезни, так и не сумел должным образом справиться с руководством партией и государством, что и предопределило его дальнейшую политическую судьбу.

И речь шла не только о преемнике самого вождя. На одном из совещаний в узком кругу Сталин прямо предложил всем членам политического руководства подготовить из среды своих работников 5-6 человек, которые могли бы заменить их, когда ЦК сочтет нужным это сделать. Это свое требование он повторял затем несколько раз, настаивая на его выполнении. Естественно, подобные попытки были не по душе привыкшим к большой власти, связанным с ней почетом и привилегиями членам Политбюро. С какой стати надо было их, успешно решавших сложнейшие задачи, списывать в архив? Разве они плохо работали? Да и молодость — понятие относительное. Большинству членов Политбюро было чуть более 50 лет, за исключением Молотова, да и того отделяло от Сталина 11 лет. Во многих странах это нижний возрастной предел деятелей политического уровня. Как правило, самые высокие посты там занимают в возрасте от 60 до 70 лет.

Шептались об усиливающейся "придирчивости" и "подозрительности" товарища Сталина, сокрушались по поводу его ухудшавшегося здоровья. Но открыто об этом вопрос никто не ставил, да и не мог ставить. И не только потому, что смертельно боялись стареющего вождя, который и в своем почтенном возрасте, как говорится, "владел ситуацией" и был в государственных делах выше их на несколько голов. Сознавали в глубине души сталинскую правоту, но, как это бывает со многими, не хотели делать из этого добровольных "оргвыводов" — от высоких постов, почета и привилегий отказаться трудно.

Возраст и болезни, сказывались, конечно же, на поведении Сталина. Но необходимость смены руководства он чувствовал острее и глубже других. Речь ведь шла о защите высших интересов партии и государства, разумеется, в том плане, как он эти интересы понимал. А в таких вопросах давние дружеские связи с близкими ему людьми ничего не значили. Если требовалось, Сталин без малейших колебаний мог объявить своих недавних соратников "врагами народа" со всеми вытекающими отсюда последствиями, что, конечно же, всем было хорошо известно. ...

Стареющий лидер понимал, что изменившаяся к началу 50-х годов обстановка требовала и иных подходов и новых людей, способных провести их в реальную жизнь. Время "чрезвычайщины" и "великих вождей" уходило в прошлое. Использование объективных преимуществ социалистического строя требовало совсем иных подходов и методов и, главное, подключения к выработке и реализации стратегических решений коллективного разума и коллективной воли как своих соратников, так и всей партии. Иными словами, речь шла о переходе к широкой демократизации партийной и общественной жизни, к коллективному руководству. То есть примерно к той системе, которая сложилась в Китае после смерти Мао Цзедуна и которая позволяет этой стране осуществлять эффективную и безболезненную смену высшего политического руководства.

Именно этот мотив — мотив защиты коммунистами демократических прав и свобод, знамя которых буржуазия окончательно выбросила на историческую свалку — Сталин развивал в своей лебединой песне — выступлении на последнем в своей жизни XIX партийном съезде. А на состоявшемся сразу же после съезда Пленуме Центрального Комитета партии прямо заявил о необходимости передачи эстафеты власти из рук "старой партийной гвардии" молодому поколению. Работа министра, говорил в своей речи на Пленуме Сталин, это "мужицкая" работа, требующая огромного напряжения и энергии, на что деятели старшего поколения уже неспособны, вследствие чего их пришлось сместить с ответственных должностей. Сталин говорил и об отсутствии единства в высшем руководстве, что уже вряд ли можно было изменить. Единственным реальным выходом был приход к государственному рулю новой генерации политиков, чему и призван был содействовать партийный съезд.