Газета Завтра Газета - Газета Завтра 486 (11 2003)

Когда Сталин, направлявшийся на Потсдамскую конференцию в Германию, заехал в Минск, он после долгой беседы с Пономаренко, возглавлявшим белорусскую партийную организацию, пригласил его в Потсдам. Тот отказался, сославшись на неотложные дела в республике, но пообещал заехать позднее. И хотя Сталин ожидал его в Потсдаме и даже приготовил специальный домик недалеко от своей резиденции, Пономаренко так и не приехал — ситуация в Белоруссии была для него важней. Хрущев бы примчался к Сталину в один момент, бросив все дела...

Итогом беседы Хрущева с Берией стало обоюдное согласие противодействовать приходу к государственному рулю сталинских выдвиженцев, в первую очередь Пономаренко. Такой же негласной, но вполне определенной поддержкой пронырливый "Никита", занимавший весьма удобный для подобных контактов пост руководителя московской партийной организации, заручился и со стороны Маленкова, с которым этот вопрос обсуждался уже несколько раз.

Смерть Сталина была неожиданной. О ее возможных причинах высказано немало разных предположений. Преобладающая версия насильственного устранения вождя его испугавшимися грядущей чистки соратниками, однако, маловероятна. Сталин был живой "бог", страх и почтение к нему у каждого члена руководства были в самой крови, в генах. Поднять руку на бога мог лишь отчаявшийся безумец, а таковых в руководстве страны просто не было. Другое дело — начатая вождем "плавная" смена руководства. Вот тут — то "старая гвардия" могла, преодолев свои разногласия, личные симпатии и антипатии, единым фронтом выступить против завещания своего вождя. И она действительно, объединившись, пошла "ва-банк".

Сталин, как известно, умирал несколько дней. 5 марта 1953 года, когда, согласно официальным сообщениям, он был еще жив, находясь, однако, в безнадежном состоянии, в Кремле состоялось совместное заседание Пленума ЦК КПСС, Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР. "Старая гвардия", подготовленная к отпору сталинским выдвиженцам закулисными "челночными" интригами Хрущева, активно поддержанного Маленковым и Берией, взяла на нем полный реванш. Расширенный состав Президиума ЦК был упразднен, из него были выведены молодые кадры. Представителей молодого поколения также удалили из Секретариата ЦК. Молотов и Микоян, напротив, вновь были введены в Бюро Президиума ЦК. Естественно, о сталинском решении сделать главой Правительства Пономаренко больше никто не вспоминал. Самого Пантелеймона Кондратьевича вывели из состава высшего партийного руководства и направили "по нисходящей" — сначала министром культуры, затем подальше в Казахстан, а потом и в почетную отставку — на посольскую работу за рубежом. Своих ключевых постов лишились Малышев, Первухин и Сабуров, которых "перевели" в рядовые министры.

Это был государственный и партийный переворот. "Старая гвардия" спасала себя от неминуемого, практически уже решенного смещения с высоких постов. Такие люди, как Пономаренко, Сабуров, Первухин и Малышев были ей политическим приговором, живым напоминанием о том, что ее время миновало и что заслуженным в прошлом деятелям пора на покой. А смириться с этим привыкшие к большой власти, почету и уважению партийные лидеры никак не могли. К государственному рулю вернулись люди ушедшего времени, люди, не способные грамотно и компетентно руководить страной. В фундаменте мощного, динамично развивавшегося государства, появилась первая серьезная трещина, разрастание которой и привело через несколько десятилетий к крушению всего здания. Но о стране и народе недавние сталинские соратники, в отличие от ушедшего в иной мир вождя, думали в последнюю очередь.

Удачная операция по устранению сталинских выдвиженцев вывела Хрущева, как он к этому и стремился, на ключевые позиции в политическом руководстве, о которых он совсем недавно не мог и мечтать. В подковерной борьбе за высокие посты, в атмосфере закулисных интриг и подсиживаний энергичный, ловкий и беспринципный "Никита" чувствовал себя как рыба в воде, намного превосходя своих "тяжеловесных" коллег, скованных многолетней привычкой соблюдения элементарных партийных и государственных норм. На пути к единоличной власти, однако, стоял Берия. К нему, резко выделявшемуся по своим деловым качествам да к тому же хорошо осведомленному о теневых сторонах деятельности многих членов Политбюро, большинство "старой гвардии" также испытывали отнюдь не дружеские чувства. Хрущев вновь решил сыграть на этом, прибегнув к испытанному методу "объединения здоровых сил". Ну а после Берии наступила и очередь других сталинских соратников, мешавших властолюбивому "Никите" установить единоличную диктатуру, которая в новых условиях становилась тормозом развития страны. На это, однако, внимания уже не обращали — групповые, клановые, элитарные интересы стали превалировать над государственными, общенациональными. Все те "силы и традиции старого общества", с которыми беспощадно боролся Сталин, взяли верх в высших эшелонах управления страной..

Разрушив сталинскую схему "плавной" передачи власти в руки молодого поколения, "старая партийная гвардия" вырыла сама себе могилу, куда Хрущев ее без особого труда вскоре и препроводил. А великое государство, во главе которого стал авантюрный невежда, так и не избавившийся от троцкистских, палочно-командных методов управления страной, пошло навстречу своей неминуемой гибели.

Станислав Куняев

18 марта 2003 0

12(487)

Date: 16-03-2003

Author: Станислав Куняев

НО ИСТИНА ДОРОЖЕ...

Щедрое наследство оставил после себя Вадим Кожинов. Кроме книг о поэтах пушкинской и тютчевской плеяды, о поэзии Николая Рубцова, о великом Федоре Тютчеве, он в последнее десятилетие своей жизни переосмыслил и древнюю, и новейшую эпоху Отечества в трудах "История Руси и русского слова", "Черносотенцы и революция", "Победы и беды России", "Сталин, Хрущев и госбезопасность"... Эти книги он, как оружие, вложил перед своей смертью в руки русских патриотов. Вроде бы по большому счету жизнь удалась. И все-таки, раздумывая о его судьбе, нет-нет да и вспомнишь горькую евангельскую истину о том, что "нет пророка в своем отечестве".

Нет, я не об антикожиновских статьях покойной Татьяны Глушковой вспоминаю. Защищая своего друга, я успел сказать ей всё еще при жизни обоих. Кроме нее, приходилось оберегать его имя от облыжных и несправедливых выпадов В.Бушина, Л.Котюкова, В.Сахарова, И.Глазунова. Вроде бы патриоты, а вот поди-ка... А совсем недавно и Валентин Сорокин наконец-то решился окончательно перечеркнуть литературную судьбу Вадима и опубликовал с благословения Владимира Гусева в "Московском литераторе" статью под названием "Путь в одиночество".