Меир Каханэ - Никогда больше!

Но что еще важнее, возвращение к своему народу, к его вере, к его образу жизни начинается с осознания того факта, что быть евреем и жить как еврей — это высшее счастье. Возвращение начинается с осознания того, что быть евреем — это прекрасно. Возвращение начинается с того, что мы навсегда оставляем идеи ассимиляции и самоненавистничества. Мы должны твердо усвоить одну истину: прежде всего мы обязаны заниматься своими делами, а не чужими, и единственным действительно надежным союзником еврея может быть только еврей.

Настало время проверить, по правильному ли пути ведут нас наши лидеры. Так ли уж безоблачна сегодня жизнь американского еврейства? И на что тратятся еврейские силы и средства: на борьбу за интересы еврейского народа или на субсидирование разного рода нееврейских, а иногда и антиеврейских мероприятий?

Настало время прекратить, наконец, бессмысленные поиски "корней", "самоидентификации" и т. п. Корни каждого еврея — в его народе, в его вере и законах. Искателям "корней" пора прекратить свои поиски на чужих полях, им пора вернуться домой — к сокровищнице еврейского знания и традиции, к еврейскому образованию и к выполнению заповедей, данных нам Всевышним.

Переоценка ценностей должна начаться с возрождения в наших сердцах простого национального чувства, с понимания того факта, что все евреи, где бы они ни находились, составляют один живой организм. Боль одного должна стать болью всех.

Переоценка ценностей должна начаться с принятия новой философии — философии, возникшей из пепла миллионов наших собратьев, сожженных в печах Освенцима и Треблинки. Философия эта гласит, что высшим моральным императивом является обеспечение жизни и безопасности еврейского народа. И если этого невозможно добиться без применения силы, мы обязаны применять силу. И мы ни у кого не должны просить прощения за то, что живем. Отбросив страхи и неврозы гетто, мы должны сказать всему миру: никогда больше!

Переоценка ценностей должна начаться с отказа от ложных идеалов и фантастических идей. Мы живем не для того, чтобы смысл своего существования видеть в возможности посещать престижный клуб, в котором благородные джентельмены играют в крокет.

Наш путь к возрождению начинается с чувства гордости за свой народ, с еврейского национализма. Он начинается с того, что мы, евреи, возьмемся за руки и наполним наши сердца любовью к своим собратьям. Наш путь начинается с Ahават Исраэль- любви к каждому еврею и ко всему народу.

В прежние времена были на земле великие евреи, которые решались оспаривать приговор Всевышнего, когда Он хотел сурово наказать Свой народ. Их любовь к своим собратьям была так велика, что они готовы были сами стать объектом гнева Всевышнего, добиваясь прощения согрешившим сынам своего народа.

Таким человеком был Моше-рабейну. Услышав, что терпение Г-спода переполнено и Он намеревается обрушить весь Свой гнев на евреев, очередной раз сошедших с Его путей, а в живых оставить одного лишь Моше, чтобы произвести от него новый народ, Моше воскликнул: "Если так, то умертви и меня!"

Таким человеком был раби Леви-Ицхак из Бердичева, смыслом своей жизни сделавший Ahават Исраэль, переполненный состраданием к своим собратьям-евреям. Раби Леви-Ицхак жил в самом сердце "черты оседлости", где еврейская жизнь состояла из преследований и притеснений, а бедность доходила до поистине чудовищных размеров. В Йом-Кипур, в День искупления, раби Леви-Ицхак, человек, добрее которого не было в мире, мужественно требовал от Всевышнего простить свой многострадальный народ. Затаив дыхание, сотни людей слушали суровые слова раби Леви-Ицхака, который знал, что грехи евреев вызвали на Небесах суровый приговор, и который нашел в себе силы оспаривать этот приговор, требовать снисхождения для своего народа. К концу Йом-Кипура, когда его силы были уже на исходе, Леви-Ицхак поднялся и обратился к своему Творцу с такими словами:

— О, Б-г Аврагама, Ицхака и Яакова! Ты учишь нас идти Твоими путями, но почему Ты не хочешь понять наши пути? Если еврей случайно роняет "тфилин", он спешит поднять и поцеловать их и целый день будет поститься, — потому что он любит Твои "тфилин". Наши мудрецы учат нас, что и у Тебя есть "тфилин", в которых написано: "Кто подобен народу Твоему, Израилю, единственному народу на земле!" Ты уронил Свои "тфилин" — народ Израиля — на землю, с вершин свободы и счастья они упали в прах изгнания и преследований. Прошло уже почти две тысячи лет с тех пор, но Ты не хочешь поднять Свои "тфилин", поцеловать их и поститься. Я прошу Тебя поднять Свои "тфилин" и простить их! Если же Ты не сделаешь этого, — я буду вынужден объявить всему миру, что Всевышний носит непригодные "тфилин"…

Хасидская легенда гласит, что слова раби Леви-Ицхака достигли трона Всевышнего, и Он произнес: "Ты победил, сын мой, Леви Ицхак: Я прощаю их…"

Ahават Исраэль — это основа и квинтэссенция иудаизма.

Сам Всевышний говорит нам: "Дети Мои, чего Я хочу от вас? Я хочу, чтобы вы любили и уважали друг друга" ("Тана дней Элияhy").

И тому же учит нас Тора: "Не стой безучастно при виде крови ближнего твоего" (Ваикра, 19:16).

И об этом же говорит нам Талмуд: "Откуда мы знаем, что тот, кто видит своего ближнего, который тонет в море или на которого напали дикие звери или грабители, обязан спасти его? Из сказанного [в Торе]: "Не стой безучастно при виде крови ближнего твоего". Откуда мы знаем, что тот, кто знает о чьем-то намерении убить своего ближнего, может спасти жизнь, даже убив злоумышленника? Из сказанного [в Торе]: "Не стой безучастно при виде крови ближнего твоего" (трактат Сангедрин, 73).

Еврей обязан преодолеть любые препятствия, чтобы оказать помощь своему собрату. Он должен быть готов приложить ради этого все усилия и пойти на большие жертвы. Когда нужно помочь отцу, матери или брату, мы не жалеем ни денег, ни времени, ни энергии — мы бросаем все и идем на помощь. Точно так же обязаны мы поступать, когда наша помощь требуется нашим собратьям-евреям, где бы они ни находились.

Но Агават Исраэль означает нечто еще большее.

Однажды некий бедняк обратился к раввину Бреста, раби Йосефу-Дову-Беру Соловейчику с вопросом: "Можно ли выполнить в Песах заповедь "четырех стаканов", выпив не вино, а моле-ко?" Раби Соловейчик ответил отрицательно, вынул из кармана двадцать пять рублей — большую сумму по тем временам — и велел тому бедняку купить себе вино. Когда бедняк ушел, жена раби Соловейчика, слышавшая весь разговор, спросила: "Для того, чтобы купить вина, ему хватило бы двух-трех рублей. Зачем ты дал ему такую сумму?" Раввин улыбнулся и ответил: "Скажи мне, неужели еврей, который в жизни не смешивал мясного и молочного, будет запивать пасхальные мясные блюда молоком? Понятно, что у него нет денег не только на вино, но и на мясо".