Меир Каханэ - Никогда больше!

Если же еврейским учебным заведениям все же удается получить каким-нибудь образом финансовую поддержку от государственных учреждений, то те самые еврейские лидеры, которые только что отказывались помочь, вдруг пробуждаются к жизни. Без малейшего зазрения совести они начинают доказывать, что это противоречит Конституции — ведь религия отделена от государства! Спасите республику! Откуда ни возьмись возникают адвокаты, которых невозможно было разыскать, когда требовалось защитить еврейские интересы, и адвокаты эти из кожи вон лезут, чтобы государственные деньги не были истрачены на религиозную школу.

Это и неудивительно. Еврейскому истэблишменту вообще не нравится эта штука — еврейское религиозное образование. "Йешива"? Нет, это слишком еврейское, это способствует замкнутости, это мешает интеграции между евреями и неевреями. "Йешива" бросает вызов первой заповеди ассимилянтов — раствориться среди окружающего населения. Это просто отвратительно!" Йешива" не может вызвать симпатии у еврейского истэблишмента, потому что она наглядно демонстрирует пустоту душ еврейских лидеров и отсутствие у них элементарных знаний о еврействе.

Есть еще одна проблема, которую трудно понять руководителям еврейских организаций, обитающим в респектабельных пригородах. Это проблема физической безопасности евреев, которые живут в определенных кварталах больших городов. Ограбления и насилие на улицах, страх при каждом стуке в дверь, поджоги и осквернение синагог и еврейских учреждений, — эти явления стали фактами повседневной жизни для десятков тысяч евреев. Они живут в постоянном страхе перед грубым физическим насилием. Религиозный еврей, который отправляется в синагогу на вечернюю молитву, обращается к Б-гу не только с теми словами, что записаны в "сидуре", — он молит Всевышнего еще и о том, чтобы по дороге домой его не убили и не ограбили.

Где те еврейские лидеры, которые осознали необходимость обеспечить жителям этих кварталов физическую безопасность, выполняя работу полиции, у которой всегда наготове стандартный ответ: "Нам не хватает людей…"? Есть ли вообще такие лидеры? Кто несет ответственность за жизнь, безопасность, имущество евреев? Выясняется, что никто. И мы обязаны спросить почему?

Когда подвергающиеся едва ли не ежедневные нападениям евреи — жители кварталов бедноты обращаются за помощью в еврейские организации им отвечают: "Обращайтесь в полицию. Это их работа". Каким бессердечием, какой жестокостью надо обладать, чтобы давать такой ответ! Еврей, обитающий в нью-йоркском или чикагском квартале бедноты, тысячу раз обращался в полицию, и тысячу раз полиция ничего не делала для его защиты. Может быть, в фешенебельных пригородах от полиции и есть какой-либо прок, но в кварталах бедноты обращаться к ней бессмысленно.

А когда евреи, не прибегая к помощи еврейского истэблишмента, организуют самооборону чтобы уберечь себя и свои семьи от грабежа, насилия, убийств, у лидеров еврейских организаций хватает бесстыдства ставить им палки в колеса. Сама идея еврейской самообороны не укладывается в их головах.

Патрули для обеспечения безопасности? "Хулиганство!" — заявляют они. Евреи организовались, чтобы бороться с преступностью? "Кто позволил им брать закон в свои руки?! — возмущаются лидеры. — В конце концов не мы одни (читай: все, кроме нас) страдаем от преступности. Нельзя делать из этого еврейскую проблему".

Аргументы эти выдвигаются людьми, которые от имени еврейских организаций всерьез занимаются такими "еврейскими" проблемами, как война во Вьетнаме, вопрос о том, печатать ли почтовые марки с изображением рождественской елки, и борьба за права несчастных негров в Южной Африке. В этом заключается одна из трагедий нашего сиротского поколения — к своим собратьям-евреям у еврейского руководства нет ни малейшего сострадания, чужие проблемы они считают своими, еврейские же проблемы чужды им. Руководство еврейских организаций, состоящее из ассимилированных евреев, потерявших связь с народом, с "простым евреем", наглядно демонстрирует свое моральное банкротство.

И снова мы вынуждены спросить: почему? Почему это происходит? Почему мы не делаем для себя того, что делаем для других? Почему мы не откликаемся, когда евреи обращаются к нам за помощью? Кто парализовал, в нас чувство братства? Что сталось с Ahават Исраэль?

Евреи, в начале века прибывшие в Америку, работали в поте лица во имя того, чтобы их дети смогли стать американцами. Еврей-иммигрант брался за любую работу — чтобы его дети стали американцами и увидели лучшие дни. Он хотел, чтобы его сын получил хорошее образование, даже если для этого придется отдать его в нееврейскую школу, где учителя не поймут ни его самого, ни его духовного мира, ни его идиша. Все это нужно было для того, чтобы сын стал настоящим американцем. Евреи, проделавшие дальний путь из Европы в Америку, так и не отведали хорошей жизни. Всю жизнь они работали не покладая рук ради того, чтобы их дети стали настоящими, стопроцентными американцами.

Еврей принес с собой в Америку свою веру, свою религию, которую он сохранил на протяжении почти двадцати веков изгнания. Этот незримый багаж он проносил через таможню на Эллис-Айленд. Сойдя на берег, евреи спешили построить синагоги, свято веря, что Всевышний ждет те слезы, которые они проливают в Йом-Кипур. Еврей принес с собой все богатство еврейской субботы и был убежден, что и здесь, в Америке, в его доме всегда будет только кашерная пища. Его семейная жизнь строилась на тех возвышенных древних традициях, которым так завидовали другие народы. Он был полон гордости за свой народ и каждая еврейская трагедия была его трагедией. Еврейство он чувствовал всей душой, и именно эта глубокая привязанность к своей религии, к своему народу позволила ему пустить корни в Новом Свете.

Америка стала для еврея еще одним звеном в цепи его векового упорства, которое он черпал из веры. Вера наделила его громадной духовной силой. Сознание принадлежности к еврейскому народы вселяло в его сердце радость и гордость. Благодаря этому глубокому чувству гордости его предки остались евреями в России, где нередко восьмилетнего ребенка отнимали у родителей и отправляли на 25-летнюю службу в армию русского царя. Чувство гордости за свое еврейство спасало еврея в тех странах, где погромщики хотели растерзать его тело, а церковь — убить его душу. Чувство гордости давало еврею силы переносить все тяготы суровой жизни, холод и голод. То же чувство поддерживало его и здесь, в Америке, в дни тяжелого труда. Благодаря этому чувству он выжил в бедности и не впал в отчаяние, не спился, не стал человеконенавистником, не деградировал морально. Он не расставался со своим еврейством и за пределами дома — на улице, на потогонных фабриках, где он начинал свой долгий путь к тому, чтобы стать американцем. Его не покидала извечная еврейская мечта — дать своим детям больше, чем получил он сам. Он мечтал о том, чтобы его сын стал настоящим американцем и хорошим евреем.