Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6455 ( № 12 2014)

обращая земное тепло

в неземное какое горенье.

* * *

я хочу чтоб всегда вырастала звезда

над твоим молчаливым окном

чтоб стучали шумели всегда поезда

и тянулись сплошным волокном

из далёких и нерастворимых краёв

незапамятных детских краёв

где жуков находил и встречал муравьёв

и апостолов и воробьёв

и летели апостолы в белых плащах

словно перистые облака

улыбались легко говорили «прощай»

Тимофей Иоанн и Лука

исчезали в дыму за дорожной чертой

где растут полевые цветы…

я хочу чтобы ты никогда ни за что

я хочу чтобы ты чтобы ты…

* * *

Я буду в этот день твоя или никто,

любимая или заплаканная насмерть.

Я кутаюсь, ряжусь в дырявое пальто,

и спутники мои – маразм, озноб и насморк.

Дыра в моей груди ещё не зажила.

Одним тобой была и буду уводима.

Я без тебя пуста, темна и тяжела,

с тобою – весела, светла, непобедима.

Побудь со мной ещё, ещё-ещё-ещё –

до самого темна, заката золотого,

до самого светла. Когда предъявят счёт,

я буду ко всему практически готова.

И от меня себя отвадить не берись –

не хватит ни ума, ни холода, ни силы.

Смотри, мои слова по свету разбрелись

рассказывать о том, как я тебя любила.

Теги:поэзия , Украина , Крым

Борис Орлов. Звёздный свет. Лирика. - СПб.: Изд-во ООО "Сезам-принт", 2012. – 276 с. – 1000 экз.

Традиционную лирику принято хвалить. Дескать, продолжает традицию классической русской литературы, и темы-то все хорошие: о душе, о природе, о любви. Глубокие – не придирёшься. Даже величественные. И строки мудрые:

Люблю молчать – в молчанье больше правды,

Чем в пламенных и праведных речах.

Именно таким путём идёт родившийся в Ярославской области, а живущий в Кронштадте Борис Орлов. Публикуется с 1972 года, автор 16 книг стихов, лауреат нескольких литературных премий.

Но вот ведь какая штука. Всё вроде и написано неплохо, и складно, и ладно, и в душе какой-никакой отклик находит, но как явления литературы, как заметного поэта Бориса Орлова нет.

Он вторичен и даже третичен, до обидного банален: стихотворение ещё только началось, а ты уже знаешь, чем оно кончится, – в конце непременно будет некая мудрая мысль, очередная прописная истина, типа такого:

Нету к прозреньям доверья!

В сердце обида и страх.

Стыдно ходить в подмастерьях,

Трудно ходить в мастерах.

Или: «Подлунный мир таким как есть приемлю», «Сюжеты в жизни одинаковы / Из года в год, из века в век», «Бедность – порок», «Жизнь – поднял я её, словно знамя», «Россию, как клещи, сосут города», «Смерть – мгновенье. Жизнь – тоже мгновенье» и т.п.

С рифмами та же история: почти все они избиты и прозвучали у других поэтов уже тысячи раз: небо – хлеба, стене – мне, снегов – берегов, человек – век, руке – реке, пою – бою, душа – дрожа, храма – мамы, дорога – Бога, птицы – молиться, потерь – дверь, свет – лет, слов – любовь и т.д.

В таком слабом версификационном исполнении традиционная поэтика теряет свою силу, становится скучной и неинтересной. В несвежем образном потоке теряется и то хорошее, что есть. Например, такое: «В шкафу, как летучие мыши, / На «плечиках» платья висят», «постаревшая вода», «Мама меряет жизнь не годами, / А моими приездами к ней».

К сожалению, Борис Орлов лишён главного для поэта – собственной узнаваемой интонации. Зайдите на любой сайт поэзии, таких стихов сотни, одно от другого не отличишь. Мелькает то Есенин, то Рубцов, а порой и Тютчев, но где же сам Орлов-то?..

Процитируем стихотворение, гладкое и «правильное», с христианским посылом, но, увы, создающее ощущение читаного-перечитаного.

Я люблю весенний шум сосны

И апрельский голос певчей птицы.

Помолюсь за сирых и больных,

За которых некому молиться.

Кружатся над храмом журавли,

И пылится сельская дорога.

К падшим состраданья и любви

Попрошу молитвою у Бога...

Уверена, в каком-нибудь местечковом объединении такое стихотворение пройдёт на ура, вызовет благоговейный восторг и ливень похвал, но автор-то, по всей видимости, претендует на нечто большее, к примеру, на достойное место на поэтическом небосклоне русской литературы (извините за высокопарность – книга навеяла). Мы, разумеется, не можем ни дать ему это место, ни отказать в нём. Однако предостеречь читателя, направить, так сказать, на путь истинной поэзии (опять банальная высокопарность – что ты будешь делать!) просто обязаны. Что мы и делаем.

Теги:Борис Орлов. Звёздный свет

Сборники стихов или рассказов не зря называют братскими могилами. Зачастую, закрыв книгу, не вспомнишь ни автора, ни его произведения. Однако бывают исключения. Сборник из братской могилы превращается в сложно организованную клумбу, где каждый цветок виден и хорош по отдельности и сообщество собратьев его не затмевает. Такие сборники встретишь нечасто. Об одном из них и пойдёт речь. А также о другом, в котором всё-таки произошло типичное захоронение.

Неоскорбительное явление

Грехи наши...: Сборник рассказов. - М.: Дикси Пресс, 2013. – 336 с. – (Серия "Современная новелла"). – 1000 экз.

Редкий для сегодняшнего дня сборник рассказов высокого художественного уровня. Это тем более отрадно, что известных авторов немного: Валерий Былинский, Денис Гуцко, Глеб Шульпяков, Анатолий Гаврилов, Герман Садулаев, Михаил Гиголашвили, Александр Снегирёв, остальные же – или малоизвестны, или неизвестны вовсе. Всего представлен 21 автор, и в целом тексты профессиональные и зрелые.

Есть и общая эмоциональная канва. И вот она-то поражает больше всего, настолько это нынче редко встречается. Будто выходишь из бессмысленных и густых дебрей иронии на простор, на свежий воздух искренности и сочувствия. Сочувствия к человеку вообще, каким бы он ни был, сочувствия просто потому, что жить трудно, что человек несчастлив в принципе.

Лучшие в книге, на мой взгляд, рассказы Валерия Былинского «Чёрные человечки», Надежды Боровлевой «Прощение», Глэдис Дундуа «Полое пространство», Павла Арнста «Повезло», Владимира Сачкова «Двести лет Победы» и Андрея Коровина «Золотой шар». Есть во всех этих текстах что-то щемящее, настоящее, настоянное на крови.

Валерий Былинский затрагивает далеко не новую тему «маленького человека», однако раскрывает её по-своему, свежо и убедительно: «Жил-был человек, которого никто не воспринимал. Не то чтобы его не любили – нет, просто он был для всех каким-то тихим, пустым, неоскорбительным явлением». Никакой сентиментальности, только сочувствие, не нарочитое, ощущаемое между строк.