Журнал Русская жизнь - Дача (июнь 2007)

А шесть соток, значит, - бескультурье, чернота советской ночи: все враскоряку. Жопы вверх, полотняные лифчики, панталоны из-под трико, колорадские жуки в банке. Да вы сами как жуки. «Совок-с». - «Уходящая натура». - «Весь пейзаж засрали своими скворечниками». - «На непроглядный ужас жизни открой скорей, открой глаза!» Мы все это знаем, мы слышали.

«У русской дачи есть своя долгая и славная история, немножко подпорченная временами «шести соток», есть своя философия и сложившийся образ жизни. И, чего уж скрывать, этот образ жизни нам близок», - пишет глянцевый журнал «для дома и семьи», попутно уточняя про московский телефон, высокоскоростной интернет и зачем-то янтарный «клееный брус» - непременные атрибуты этой философии, этого лайф-, так сказать, стайла. Дивный новый мир «абсолютно полноценных коттеджей» (sic) самозванствует, прикидываясь потомком дворянского поместья, а «шесть соток» предлагается забыть как досадное пятно на биографии русской дачи («находился в местах лишения свободы») - и стереть его быстро-быстро, как постыдное воспоминание. Перестроить, перекрасить, освободить, расчистить, взорвать законсервированный здесь советский быт, устроить лужайку с пластиковыми креслами. Фрукты и овощи заказывать по интернету.

…Расправившись с драпом, Анна Эдуардовна тяжело задумывается: нравственно ли сжигать книжки? Они от возраста и не книжки уже, а целлюлоза, папье-маше. «Родная речь» 1974 года. «Рекомендации по эксплуатационному использованию гидроочистных сооружений». Валентин Пикуль, Юлиан Семенов, Петр Проскурин, Рафаэль Сабатини. Подшивки журналов «Химия и жизнь», «Наука и религия», «Роман-газета». Сборник вырезок «Домашнему мастеру - советы» и «Строим колодец сами». Она бы спросила у соседа Семенова, но он ушел хныкать про себестоимость к верхним дачам. Наверное, глотнул уже. А в будни спросить не у кого.

«Если произвести элементарный подсчет затрат на выращивание овощей, то становится очевидна убыточность дачного производства: дешевле купить, чем вырастить. Но даже принимая во внимание финансовую нерентабельность дачи, нельзя забывать об «особенностях национальной экономики». У многих дачевладельцев нет альтернативы: на основном рабочем месте либо не платят зарплату, либо она очень мала, либо человек вовсе безработный. Те самые деньги, на которые дешевле купить, просто негде заработать», - пишет социолог Ирина Чеховских, и мы читаем это с большим удивлением.

Во- первых, и с элементарным подсчетом все равно получается профит. Дом, где «шинкуют, и квасят, и перчат, и гвоздики кладут в маринад», -по-любому в выигрыше. Посчитайте стоимость ста банок маринадов, пятидесяти - отменного варенья, корзин лука, чеснока и моркови, нескольких мешков картошки, сушеных яблок, домашнего вина из крыжовника и всего прочего - да если конвертировать это в московские розничные цены… Не говоря уж о грибах-ягодах, которые растут не на сотках, но все равно поблизости. Проблема: не все доживает до весны - городская квартира не лучшее хранилище. Картошка мерзнет, а банки взрываются, где-то пробивается нежная вербная плесень. Но, поднатужившись, можно освоить запас к февралю, часть банок раздарить (в итоге выходят обмен, бахвальство рецептами и свифтовского накала дискуссии о градусе уксуса, легитимности лимонной кислоты и канцерогенности новомодных консервантов), а другую часть передать в Москву взрослым детям - безмятежным идиотам, покупающим картошку по 20 рублей, а помидоры по 80, - о чем они себе думают, пустодомы?

Во- вторых, рыцари шести соток - далеко не всегда бедные люди. Материальное расслоение в рамках одного дачного кооператива - тема, ожидающая серьезного исследователя. До начала 90-х: социально однородное сообщество, очень небольшая дифференциация по наличию машины и парника, крытого где стеклом, а где полиэтиленом (на урожае не сказывается), нарядности инвентаря и шиферной либо из оцинкованного железа крыши. А так, собственно, все равны, - итээры, гуманитарная интеллигенция, кандидатам наук доплаты и льготы. Стало: дворцы и хижины, «мерсы» и «запорожцы», глухой железный забор и соломенно-хрупкий штакетник. Иван Иваныч «удачно поучаствовал» в акционировании предприятия (ага, знаем мы это «повезло», знаем), а Сидор Сидорыча сократили вместе с его оборонным КБ, он нынче служит вахтером на кондитерской фабрике и подрабатывает переводами - его технический английский блестящ, спасибо гонке вооружений. Тамара Робертовна открыла турфирмочку и засверкала всеми турецкими солнцами, а Азалия Кирилловна так и сидит на учительском пайке.

Так зачем Робертовна возводит трехэтажную кирпичную хрень на малометражном участке, а Иваныч бацает для внуков бассейн с подогревом на бывшем отхожем месте? Почему не сваливают к социально близким, в нуворишский поселок на обочине Симферопольского шоссе? Что за брильянты на субботнике? С одной стороны, жизненно важно, чтобы Азалия скрипела зубами и поджимала губы, а сноб Сидорыч бесстрастно, но регулярно сплевывал желчь, мимо проходя, - без этого и осетрина в рот нейдет, но с другой - есть что-то еще. Рефлекс, сантимент, навык, «зов земли»? «Вписавшееся в рынок» меньшинство окучивает картошку, разводит номенклатурные цветы гладиолусы, демократично обменивается с не вписавшимися огуречной и клубничной рассадой и способно до слез расстроиться из-за фитофтороза или «мозаики» (вирусное заболевание помидоров). Правда, эффективный Иваныч уже не способен наклоняться из-за кенгуриного пуза, - так для выкапывания картошки привозит гастарбайтеров из города.

Ходит меж гряд, вздыхает, смотрит на таджиков с тоской.

Завидует.

«Ельцин и уцелел-то благодаря шести соткам. Его, (эпитеты, эпитеты), никакие танки не спасли бы». В этом популярном рассуждении, на наш взгляд, много правды.

В 1995 году учительница из Саратова прислала посылку с продуктом «Баклажаны тигровые». Банки не побились в дороге, и, достав их из мешковины, мы ахнули: это был продукт выдающегося художественного совершенства. Аккуратные широкие вензеля - резьба иссиня-черного баклажана, проложенная полосками ярко-желтого болгарского перца; есть это показалось кощунством. Мы любовались банкой, как аквариумом с диковинными рыбками - игра тонов и полутонов, переходы цвета, глубокие блики, графическая безупречность рисунка, - а потом все-таки съели, не выдержав. Все это оказалось еще и волшебного вкуса. Учительница в Саратове не получала зарплату несколько месяцев, жила в долг, экономила на трамвае, начала забывать вкус мяса. Но этот без преувеличения роскошный дар, этот жест она могла себе позволить. Сейчас, когда выросли дети и завели небольшой бизнес, она не изменила привычкам.