Журнал Русская жизнь - Вторая мировая (июнь 2007)

В 42-м ситуация повторилась еще раз, немцы дошли до Волги и Эльбруса. И захлебнулись наконец в русских просторах, русских снегах и русской крови.

Исключительно солдаты и офицеры 41-го обеспечили победу в войне. Обеспечили самим фактом того, что отказались проиграть, невзирая на те условия, в которые их поставили. Они решили, что краха не будет, а будет война до конца. Решили они это не с помощью заградотрядов и штрафбатов, коих тогда еще не было, а исключительно добровольно. Что способствовало принятию такого решения - коммунистическая идеология, патриотизм, просто понимание того, что «так надо», совокупность всех этих факторов, - принципиального значения не имеет.

Они заставили воевать тех, кто пришел им на смену. Они дали возможность руководству страны прийти в себя и начать руководить войной хотя бы так, как оно умело. Если не было умения, воевали числом, потом и определенное умение пришло. Более того, они заставили преступное руководство стать спасителями Отечества.

Тезис о том, что народ победил не благодаря, а вопреки действиям военно-политического руководства, греет душу, но, увы, он лжив. Так не бывает. Всего за 27 лет до Великой Отечественной у нас была провозглашена Вторая Отечественная, которая сейчас известна как Первая мировая. В начале войны в России наблюдался огромный патриотический подъем, кампания 1914 года была хоть и неудачной, но отнюдь не такой катастрофической, как в 41-м. Руководство страны было отнюдь не таким людоедским, как четверть века спустя. Оно просто было совершенно бездарным. И народ почему-то не победил вопреки ему. Наоборот, как и следовало ожидать при таком руководстве, Россия потерпела сокрушительное поражение, беспрецедентное за всю ее историю. А Великая Отечественная закончилась беспрецедентной победой. И руководство страны к ней причастно. И палач Сталин. И мясник Жуков с его «трехрядкой» (три слоя трупов своих солдат при наступлении). Победить вопреки им все-таки не получилось бы. Они тоже победители, как и те солдаты, чьими телами уложена дорога Брест-Москва-Берлин. Наши вожди позаимствовали победу у будущего, погубив огромное количество собственного народа и нанеся колоссальный материальный ущерб собственной стране. Однако единственной альтернативой такому варианту было полное отсутствие какого-либо будущего у страны и народа. Альтернатива типично русская.

Судя по соотношению погибших и пропавших в начале войны, желающих жить любой ценой было больше, чем выбравших смерть. Но выбравших смерть оказалось достаточно для того, чтобы жили мы.

Непозволительные воспоминания

Глянешь на войны с мирной гражданской колокольни - и сомнения овладевают; зря, братцы, кровь проливали, еще до нее известно было, кто кого ухайдакает, пришьет или, помягче, замочит. Два государства, две армии, там и там - строжайшая воинская дисциплина, люди подсчитаны до последнего ездового, металлические прибамбасы, разные там самолеты, танки и прочее изготовлены. Теоретики разработали сравнительные таблицы, по ним на штабных играх определят: этой дивизии - каюк на пятом дне войны, зато вот эта бригада с боем возьмет стратегически важную высоту. Так обменяйтесь таблицами-картами и территориями, дабы удовлетворить обоюдное желание что-то приобрести, захапать, поиметь и так далее. Отдать, к примеру, лесистый кусок срединной Карелии за южную часть ее, перешеек.

Не получилось и не получится.

И сколько Гитлеру ни скармливали кусками Европу, война разразилась. Видимо, есть в причинах войн какой-то смысл, либо высший, либо низменно-похабный, и начнешь в эти смыслы вникать - стыд охватывает, потому что двуногие твари, оказывается, ничем не лучше тех, у кого лап побольше. А уж если до самой сути войн докопаться, то впадешь в смирение души и разума, после чего хочется беззвучно скулить.

Есть в войнах одно свойство, отрицать его невозможно. Война - это хаос, абсолютный развал всего того, за что в бою обязано сражаться. А хаос - это, простите, бардак. «Великий и могучий» нашел верное слово для характеристики войны как процесса: кто кого, когда и кто с кем - неизвестно. Война, бой - воцарение случайностей.

Признание сего факта и есть высшая военная мудрость, ведь к хаосу не подготовишься. Позвольте кое-что вспомнить, чтоб уж всяк понял: дотошнейшие подсчеты войсковых единиц и металлических прибамбасов - это шулерские приемчики, маршалы и министры понты кидают, когда объясняют, почему «синие» победили «красных», и наоборот.

Итак, вспоминаю страшно далекий 1952 год, начало осени, разгар боевой и политической подготовки на эскадре Черноморского флота, и я, только что испеченный лейтенант, кручусь на ходовом мостике флагманского корабля эскадры, помощником вахтенного офицера линкора «Севастополь». Сам командующий флотом на борту, начальник штаба флота здесь же, тот и другой ограждены свитой. Уже известно: будет проверяться готовность «Севастополя» оставаться флагманом несмотря на повреждения, причиненные ему огнем условного противника. То есть будет - разными вводными - имитироваться выход из строя башен, орудий, постов и пунктов управления, и последующие действия командира линкора штаб флота станет бдительно оценивать. На сей раз испытанию подвергся не командир и старпом, а помощник командира, моряк не просто бывалый, а дело свое знавший много лучше любого офицера и на ходовом, где ГКП (Главный командный пост), и на флагманском мостике. А они, мостики, на фок-мачте, у боевой рубки. Экзаменуемый помощник же по боевой тревоге расписан на грот-мачте, там ЗКП (Запасной командный пост). О том, что надо делать при вводной «Выход из строя ГКП», преотлично знают все, кроме молоденького помощника вахтенного, лейтенанта Азольского, который щенком носится с правого крыла мостика на левый и обратно, принюхиваясь и прислушиваясь.

Начальственная задумка в идеале мыслилась очень разумно. Ни с того ни с сего адмирал Горшков С. Г., командующий Черноморским флотом, вдруг шепнул бы начальнику своего штаба контр-адмиралу Пархоменко В. А. пару словечек, и тот проорал бы саму вводную, которая обязана вызвать переполох на ходовом мостике линкора, ведь она признавала командира и старпома, а с ними и всех на мостиках фок-мачты - убитыми после попадания нескольких снарядов. Немедленно отрубались бы линии связи ГКП, и вся власть на линкоре переходила к помощнику командира на грот-мачте. И самостоятельные действия его, воплощенные в командах и приказах, становились отныне объектом изучения, по ним станут судить, насколько грамотно будет линейный корабль «Севастополь» выполнять возложенные на него боевые задачи - без командира, боевой рубки и средств связи. Обыгрывалась, замечу, стандартная ситуация, типичная для реального боя.