Журнал Русская жизнь - Первая мировая война (август 2007)

России снова напомнили о том, что она светское государство

Христиане веры евангельской из подмосковного Чехова выиграли в Европейском суде по правам человека в Страсбурге очередное дело «сектанты против России». Суд обязал государство выплатить истцам 6 тыс. евро. Главное в этом деле - не сумма компенсации за моральный ущерб и даже не сам факт признания правоты конкретных евангелистов, а неприятное для многих россиян открытие: в демократическом государстве все равны не только перед Богом, но и перед законом.

Евангелистов из Чехова задел за душу запрет на молитвенные собрания под открытым небом. Шесть лет назад здание их общины было сожжено. Денег на новый молитвенный дом у евангелистов не было, и тогда они попросили местные власти разрешить им проводить богослужения на улице. В ответ местный держиморда предложил им молиться в квартирах.

Однако протестанты - и в жизни, и в своем учении - превыше всего ценят Закон. И если приверженцы христианства, отколовшиеся в свое время от официального православия, в подобной ситуации наверняка проглотили бы обиду и стали еще более напряженно молиться и спасать свою душу, то западники идут до конца. Чуть ранее аналогичные иски по «ущемлению права на свободу вероисповедания» у России в Страсбурге выиграли сайентологи, свидетели Иеговы и Армия спасения.

Вторым уроком для ревнителей благочестия это дело должно стать и потому, что понятию «секта» (которым они так любят оперировать) ни свод российских законов, ни судебная система не дают никакого определения. «Российская Федерация - светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной», - гласит статья 14 Конституции РФ. Следовательно, в России нет и не может быть той господствующей церкви, раскол с которой дает основание для навешивания негативных и оскорбительных ярлыков и тем паче гонений. Более того, история религий свидетельствует, что тем же словом «секта» без малого два тысячелетия назад назывались нынешние традиционные религии. Например, первые христианские общины с точки зрения иудеев и римлян были сектами.

Печально, что Россия снова наступает на грабли, удар которых уже дважды приводил к слому Системы. Революционный настрой 20 миллионов «сектантов» в начале XX века стал притчей во языцех. Не менее известна роль, которую сыграли советские баптисты, пятидесятники и свидетели Иеговы в диссидентском движении брежневской эпохи. Любое действие рождает противодействие.

Интересно, что в федеральном законе «О свободе совести и о религиозных объединениях» говорится о «Российской Федерации как светском государстве, где признается роль… христианства, ислама, буддизма, иудаизма и других религий, составляющих неотъемлемую часть исторического наследия народов России». Когда гонителям хочется ущемить какую-либо «секту», стоит вспомнить, что «другой религией, составляющей неотъемлемую часть…», является, например, движение паниашковцев, основанное крестьянином Алексеем Гавриловым (Паниашкой) в конце XIX века. Вот что писали о движении современники. «Относясь с отвращением к пище и питию и по необходимости их употребляя, паниашковцы приговаривают при этом: «На, бес!» То же самое произносится ими при сажании хлеба в печь, когда наливают воду в посуду, при отправлении естественных потребностей и т. п. Паниашковцы перестают менять одежду, пока она вся не износится, перестают умываться, вычесываться, предаваясь при этом для «замора плоти» стадному разврату. Для наиболее преданных последователей Паниашка устроил коммунистическую общину, где у сектантов все было общее, и никто не мог иметь личной собственности, в том числе мужа и жены».

Историческое наследие, и еще какое! В демократическом обществе придется привыкать и к таким персонажам и, возможно, даже разрешать им устраивать «молитвенные собрания на открытом воздухе». Пока это не выходит за рамки светского закона.

П. П.

Нивы сжаты, рощи голы - шоу-бизнес подгрызает последние культурные табу. Эффективное рвотное средство: певица - Бизюлька, альбом - «Стать рачком», песня: «Зачем существует в мире статья сто тридцать четыре? Детям любить мешает и взрослым не разрешает». От тошноты и негодования граждане переходят к здоровым полицейским эмоциям.

Мария Арбатова заявляет, что певицу Бизюльку лоббирует «мафия педофилов». Когда бы все было так просто! Мафия не мафия, а при нынешней-то тематической бескормице отчего бы и не замахнуться на бастион уголовного нашего кодекса. Припевчик следующего хита, по всей вероятности, будет звучать так: «Зачем меня судят опять по гадкой статье сто пять?»

В Санкт- Петербурге погибла пятилетняя дочка сочинского мэра. Обычную пролетку, из которой выпала девочка, СМИ упорно называют каретой, отчего дежурная туристическая прогулка начинает выглядеть пышным сановным выездом. Плюс место: Дворцовая набережная, около Эрмитажа. Немедленно припоминаются смертоносные снегоходы, частные самолеты и вертолеты, Ferrari Enzo Керимова-Канделаки и прочий VIP-транспорт, фигурирующий в сводках о трагических происшествиях. Теперь в этот роковой ряд попала и невинная пролетка.

Ангелического вида юноша около входа в РГГУ говорит по телефону. Судя по обрывкам, речь идет о поездке в Питер к товарищу и посещении футбола. «Ну, штук восемь нам хватит на поесть на два дня. Не хватит? А сколько надо? Не, в казино не пойдем больше, мне фазер карту закрыл…» Лет семнадцать, не больше, - а какая насыщенная жизнь!

В билетной кассе на Цветном бульваре, как бы извиняясь за большую наценку, к билету прикладывают подарок - колоду игральных карт. Поразительное бесчувствие к железнодорожным реалиям. «Две ясности, две хитрых простоты играют в дурачка на нижней полке…» - уже и не споешь: на предложение попутчика «в картишки» пассажиры справедливо каменеют лицом. А на вокзале женщина, которую с нездешней доверчивостью попросили присмотреть за чемоданом «ровно одну минуточку», немедленно ударилась в крик: уберите подальше, смотрите сами, может, бомба или наркотики, я сейчас милицию, где тут милиция. «Озверели, да, озверели», - бормочет пожилой (по всему судя, приезжий, в темном рабочем загаре) хозяин чемодана и, хромая, тащит его сквозь нарядную разноцветную публику.