Журнал Русская жизнь - Петербург (октябрь 2007)

На протяжении довольно многих лет я ездил в Питер исключительно ради развлечения - к друзьям, один или в компании москвичей. Пребывание в Петербурге сводилось, в основном, к кухонным посиделкам и прогулкам по центру (по оси «Московский вокзал - Дворцовая площадь», по набережным, немного - по Васильевскому и Петроградской). Плюс, конечно, Пушкинская, 10 (в ее еще первозданном виде), выставки, концерты.

Мне довольно быстро надоедали бесконечные сплошные ряды домов одинаковой высоты, прямизна нешироких улиц. Схема питерского метро с его сначала тремя, потом четырьмя линиями казалась мне верхом запутанности (в отличие от простоты и ясности схемы московской подземки с ее десятком с лишним линий). День на третий начинало дико хотеться в Москву. И когда я ранним утром выходил из Ленинградского вокзала на хаотичный пестрый простор Комсомольской площади, меня охватывал москвофильский экстаз.

Потом начались поездки в Петербург по делу - у меня появилась там работа. Я был главным (и единственным) редактором одной небольшой отраслевой газеты, которая выходила раз в месяц (что для газеты довольно-таки смешно). Две недели я находился в Москве, собирая информацию, делая интервью и так далее, а на следующие две недели ехал в Питер, где находился офис газеты и где осуществлялась верстка. Эта нелепая схема работы была продиктована некоторыми объективными обстоятельствами.

Это было девять лет назад, в конце 1998 года. В первый мой приезд начальство разместило меня в однокомнатной квартирке в Купчино, на пересечении улиц Бухарестской и Белы Куна. Квартирку, которая располагалась в угрюмом сером девятиэтажном доме, предоставили какие-то знакомые, которые в это время жили в другом месте. Нормальное, вполне уютное жилище. Кровать, холодильник, телевизор. В чистом и опрятном совмещенном санузле очень сильно пахло фекалиями. Что-то с канализацией, сказала хозяйка, все время такой запах.

Ну да, что-то с канализацией. Понятно.

Из окон была видна улица Белы Куна. По улице Белы Куна непрерывным потоком ехали машины, автобусы и маршрутки. Напротив стоял такой же дом, серый, с водяными подтеками на стенах. Правее виднелся перекресток с Бухарестской, там периодически погромыхивали трамваи. На этой улице тоже были серые дома, такие же, как на Белы Куна. Черный асфальт, грязный снег, машины, дома. Купчино.

Утром (не то чтобы ранним) надо было ехать на работу в офис на Невском - или в верстальный цех на Школьной улице, в дальний северо-западный конец города.

Если надо было ехать в офис, садился на двадцать пятый трамвай. Сначала он ехал по широкой и просторной Бухарестской. Странное дело: если в Москве какая-нибудь улица широка и просторна, то она выглядит бодрой и оптимистичной - а вот широкая и просторная Бухарестская улица была величаво печальна. Может, это из-за серого неба, снега и серых домов - трудно сказать. Вообще, маршрут двадцать пятого трамвая представлял собой какой-то путь скорби. Широкая, просторная и печальная Бухарестская, потом Волковское кладбище, остановка «Храм св. Иова Многострадального», угрюмейшая Камчатская, потом Расстанная (тут все сказано названием), Лиговка (тут тоже все понятно, сами небось видели). Выходил я у Московского вокзала. Дальше - пешком по Невскому или одну остановку на метро, ничего интересного.

Если надо было на верстку, ловил машину до «Электросилы» (тогда это стоило фантастически дешево, можно было доехать за 20 рублей), потом на метро до «Черной речки», затем на маршрутке по улице Савушкина мимо кварталов чудесных двухэтажных домиков, построенных пленными немцами, мимо супермаркета «Супер Сива» (что такое Сива? Что означает это кошмарное, хуже матерного, слово?), а за супермаркетом начинается район новостроек, довольно приятный на вид, состоящий из симпатичных, хотя и очень простых, желто-белых домов.

Из квартиры дома на Школьной, где осуществлялась верстка, был виден Финский залив, Крестовский остров и стадион имени С. М. Кирова.

Обратно возвращался другим путем - до «Елизаровской», потом на маршрутке. Отъехав от метро, маршрутка недолго петляла по сумрачным улочкам и выезжала на длинный-длинный мост около станции Фарфоровская. Внизу сияли прожектора, мелькали бесчисленные железнодорожные пути. Бесконечный мост заканчивался, начиналась улица Белы Куна, еще пару кварталов - и приехали. Здравствуй, темный подъезд. Здравствуй, маленькая уютная квартирка. Здравствуй, запах фекалий.

И так каждый день. Утром с Белы Куна на Невский или на Школьную, вечером на «Елизаровскую» и на Белы Куна.

Иногда приходилось заезжать в переулок Каховского на острове Декабристов. Переулок Каховского - тихое полузаброшенное место недалеко от метро «Приморская». Там жил мой начальник-работодатель. От метро к искомому дому надо было идти по трудноопределимому пустому месту. Это была просто поверхность земли, из которой росли редкие деревья и по которой туда и сюда змеились протоптанные в снегу тропинки. Объясняя как добраться, шеф сказал по телефону: выйдешь из метро, направо, а потом иди прямо и держись правее. На месте обнаружилась масса возможных направлений, каждое из которых вполне соответствовало бы этому туманному описанию, но мне все же как-то удалось найти нужное здание - старый обшарпанный пятиэтажный дом, построенный, судя по всему, на рубеже XIX и XX веков. Вокруг стояло еще некоторое количество строений - в основном, серые кирпичные пятиэтажки. Тут и там шныряли какие-то люди, имевшие вид то ли опрятных бомжей, то ли местных жителей, ведущих нездоровый образ жизни. Было такое ощущение, что все люди, которые попадались мне от метро до переулка Каховского, вышли из окружающих серых домов за сигаретами или за пивом на опохмел.

Наконец, уже под Новый год, первый номер газеты вышел в свет. Получена первая после августовского дефолта зарплата, ура, теперь некоторое время будет на что жить, и даже можно потихоньку начать отдавать накопившиеся долги, домой, в Москву, в Москву. Промелькнул Обводный канал с вечной автомобильной пробкой на набережной, промелькнул длинный-длинный мост рядом со станцией Фарфоровская, по которому ездила маршрутка от «Елизаровской» до Бела Куна, промелькнули яркие оранжевые фонари проспекта Славы, промелькнула станция Обухово, поезд «Аврора» набрал ход… Вдалеке виднелись огоньки далеких окраинных многоэтажек.

Вдруг с удивлением обнаружил, что очень не хочется уезжать из Петербурга, и хочется поскорее снова сюда приехать. За две предновогодние недели 1998 года, проведенные на улице Белы Куна, в моих отношениях с этим городом что-то неуловимо, но очень сильно изменилось. Все равно, как если бы был поверхностно знаком с человеком, часто встречался с ним в светской обстановке, общался на уровне привет-как-дела, вполне любезно, но не более того. Симпатичный, вроде, человек, да. А потом так получилось, что пришлось делать вместе с этим человеком какую-то длительную и непростую работу, познакомились ближе, побывал у человека дома, увидел его в житейских, бытовых ситуациях… И проникся к человеку не светско-поверхностной, а настоящей, сильной симпатией.