Журнал Русская жизнь - Квартирный вопрос (октябрь 2007)

Вновь доблестные охотники за металлом радуют читателей нашей рубрики своими богатырскими трудовыми достижениями. В прошлом номере мы писали о трех силачах, укравших 25-метровый рельс («Русская жизнь» № 12, рубрика «Анекдоты», материал «Украли рельс»). И вот - новый герой, новый, практически, подвиг. Поражающий своим масштабом и бессмысленностью. В первых пяти месяцах года - 151 день. Включая новогодние каникулы, 23 февраля, 8 марта, майские праздники. Получается, что этот товарищ воровал, распиливал и продавал в среднем полтора дорожных знака в день. Вряд ли он выходил на свою специфическую охоту каждый день. Значит, за каждый «рабочий» день он оприходовал не полтора знака, а гораздо больше. Найти подходящий объект. Улучить момент, когда рядом никого нет (ночью, наверное, «работал»). Вырвать стойку, на которой закреплен знак, из земли. Распилить ножовкой (или как-то еще, может, автогеном резал). Оттранспортировать эти обрезки в скупку. Сколько труда, сколько усилий, хитростей, опасностей! И, судя по цифрам, приведенным в милицейском отчете, за сущие копейки: один знак стоит чуть больше тысячи рублей, распиленный - в сотни раз меньше, то есть, меньше десяти рублей. Что-то совсем мало, даже не верится. Может, обсчитались милиционеры. В любом случае, без своеобразной «любви к искусству» тут явно не обошлось.

На шоссе Москва - Санкт-Петербург у поселка Эммаус Тверской области 17 октября около 22 часов сотрудниками ДПС был задержан грузовой автомобиль МАЗ с тамбовскими номерами. При изучении документов водителя у милиционеров возникло подозрение, что талон техосмотра поддельный. Дальнейшие действия водителя были очень неординарными. Сотрудники патрульно-постовой службы объяснили задержанному, что за подделку документов ему светит уголовное наказание. Тогда водитель вырвал из рук милиционера талон и попытался бежать, попутно откусывая от пластика большие куски и пытаясь их прожевать. Завершить «трапезу» ему, однако, не дали. Беглеца задержали, в ОВД Калининского района проводится проверка.

Понятно, что решение съесть фальшивый документ не было результатом раздумий, расчета - сработал голый инстинкт. Вот нежелательный, опасный, компрометирующий предмет, и его надо срочно уничтожить, сделать так, чтобы его не было. Съесть. Запихнуть в рот и бежать. У дальнобойщика опасная работа, ему часто приходится действовать быстро и решительно, не рефлексируя - некогда рефлексировать. Но в тот короткий промежуток времени, пока водитель бежал и пытался съесть фальшивый пластиковый талон техосмотра, у него в голове все-таки должен был протекать какой-то внутренний диалог… Жрать, жевать. Кусками. Кусок оторвать и жевать. И бежать. Сука, как его разжевать. Глотать. Что потом. Что потом. Не было, скажу. Не было. Штраф, фигня. Не было, и все. Жевать. Сука, не жуется. Мент догоняет. Скажу, не было. Не было, показалось. Какой талон, не было никакого талона, товарищ сержант, ну что вы. А если и был, то сплыл. Жевать, жевать. Глотать! Вот сука. Хотя бы половину. Жевать, жевать. Половина не документ, к делу не пришьешь. А штраф - фигня. Дам пятихатку. Пятихатку. Жевать. Глотать! Как его проглотишь, сука, щас сблюю. Пятихатку, нормально будет. Ну, штуку. Жевать. Не, пятихатку. Догоняет. Глотать! А, все… Стоять! Где талон? Талон где? Че ты бу-бу-бу! Говори нормально! Ты что, сожрал его, что ли? Ну ты даешь! Ну-ка, давай, выплевывай. Давай-давай, глотатель. И на широкую милицейскую ладонь выпал комок мятых, рваных, жеваных, обслюнявленных пластиковых ошметков.

Дмитрий Данилов

Историческая дискуссия о социалистическом расселении

Можно зубрить «Капитал» и «Анти-Дюринг», обосновывать теорию революции «перманентной» и революции «в одной, отдельно взятой…» Распустить уставший караул и отказаться от выплаты долгов империалистическим хищникам. Можно, наконец, построить Магнитку. И все же самым трудным из вопросов, вставших перед страной после революции, оказался пресловутый «квартирный вопрос». Как нам обустроить социалистический быт? - вопрошают теоретики градостроительства первых лет советской власти. Какими должны быть города при социализме? Должен ли пролетариат жить в домах-коммунах с общей кухней и прачечной? Или победившему гегемону надлежит расселиться по собственным особнячкам, стирая грань между городским центром и окраиной? Горячая полемика между «урбанистами» и «дезурбанистами» в конце 1920-х тяжелей премногих томов ленинской критики. Выбранные места из этих выступлений печатаются по изданию: Города социализма и социалистическая реконструкция быта. Сборник статей. Составил Б. Лунин. - М., Работник просвещения, 7-я тип. Мосполиграфа «Искра революции», 1930.

В. Строгова

Москва - город-спрут или союз городов?

«Музей на вольном воздухе»

Наши предки оставили после себя города, которые никуда не годятся с точки зрения строительства социализма. Самая столица, «стольный город» Москва, - образец нелепейшей, варварской, ни с чем несообразной планировки, вернее - бесплановости, купецкой расхлябанности и неряшества.

На узких, изогнувшихся улицах Москвы давно стало тесно еще русскому капитализму. Вспомните, какие дикие коленца выкидывают Покровка, Мясницкая, Кузнецкий Мост или Солянка? Обидные для переулков прозвища - Кривой, Кривоколенный - точно соответствуют истине: оба они и кривы, и кривоколенны.

Наивные, пузатенькие церковушки, вываливающиеся боком на тротуар непременно в самых оживленных местах, трогательные, но безвыходные московские тупички и тупичечки, может быть, очень милы глазу любителя старины, но дики, безобразны с точки зрения делового назначения улицы.

У московской расхлябанной улицы нет строго определенного лица, нет перспективы, нет хоть сколько-нибудь выровненного «роста»: с восьмиэтажного «небоскреба» глаз неприятно соскальзывает в ухаб одноэтажья; улица похожа на челюсть с дурными, неровными, обломанными зубами.

Старая Москва - такая, как она есть, - неминуемо и очень скоро станет серьезным тормозом в нашем движении вперед. Социализм не втиснешь в старые, негодные, отжившие свой век оболочки.

Город без будущего

К концу пятилетки мы должны будем распланировать две сотни новых городов. Москва как город выпала из этого огромного движения. Москва оказалась городом без планов, городом без будущего. Ее социалистическое завтра скрыто туманом неизвестности. Город растет стихийно с быстротой, редкой в истории даже мировых городов-гигантов: московское население за два года - с 1927 по 1929 - выросло на 257 тысяч человек, что составляет 6 проц. ежегодного прироста. На строительство Москва тратит ежегодно сотню миллионов рублей.