Журнал Русская жизнь - Возрастной шовинизм (декабрь 2007)

В результате идея отказа от призыва, то есть создания «профессиональной армии», стала рефлекторной реакцией общества на безобразную ситуацию в ВС. Усилиями некоторых политических сил идее была придана некая теоретическая основа. При этом самой сути идеи никто не обсуждал, никого не интересовало, как это скажется на безопасности страны.

Подробное обсуждение достоинств и недостатков различных принципов комплектования - большая отдельная тема. Здесь же можно указать на ложность утверждения «в профессиональной армии нет дедовщины». Почему? Из чего это следует? Дедовщина возникла не из-за способа комплектования. В зарубежных армиях нет дедовщины в нашем понимании этого слова, независимо от принципа их комплектования.

Во всех развитых странах, к коим, при всех оговорках, относится Россия, при переходе на наемный принцип комплектования в армию идут те, кто не нашел себе места в гражданской жизни. Совершенно непонятно, почему большая часть общества не хочет понять этой очевидной вещи. Основную часть контингента начинают составлять люмпены-неудачники, нередко с уголовными наклонностями. Среди них неуставные отношения могут оказаться даже жестче, чем среди призывников. Предположение о том, что военнослужащий, подвергающийся унижениям, разорвет контракт, в значительной степени является иллюзией. Если человек пришел в армию от безысходности, он стерпит и унижения в самой армии. Более того, за досрочный разрыв контракта теперь предлагается штрафовать военнослужащего, что, кстати, совершенно правильно.

Как показывает зарубежный опыт, неуставные взаимоотношения (хотя и в не сопоставимых с нашими масштабах) гораздо чаще встречаются в наемных армиях (англосаксонских), чем в призывных (немецкой, израильской, скандинавских). Это легко объяснимо. Наемная армия - это замкнутая каста лиц, представляющих социальные низы, в том числе уголовников (сегодня американцам и англичанам из-за Ирака просто некуда деваться, приходиться брать всех подряд, причем уголовники пошли в армию целенаправленно - для приобретения нужных навыков). В ней гораздо легче рождаются неформальные традиции и обряды, чем в открытой обществу народной (призывной) армии.

В итоге переход на полностью контрактный принцип комплектования без изменений всего остального армейского устройства (а наши либеральные партии на самом деле предлагают именно это) с точки зрения борьбы с дедовщиной не просто бесполезен, но аморален. Потому что такой переход означает не «сделаем так, чтобы наши сыновья не подвергались дедовщине», а «сделаем так, чтобы дедовщине подвергались не наши, а чьи-нибудь другие сыновья».

Впрочем, в последнее время военно-политическое руководство России наконец-то дошло до главной причины дедовщины - отсутствия профессиональных младших командиров. Их и только их надо действительно переводить на контракт, давая им реальные командные полномочия. Однако в данном случае чрезвычайно важны критерии, по которым будет формироваться корпус младших командиров. Сержантом (старшиной) может быть только военнослужащий, отслуживший по призыву, отлично освоивший свою воинскую специальность, желающий служить дальше (причем не только ради улучшения своего материального положения) и имеющий способности обучать и воспитывать рядовой состав. Сегодня, как показывает практика, лишь незначительная часть сержантов-контрактников отвечает данным требованиям. Кроме того, денежное довольствие профессиональных младших командиров должно быть существенно выше, чем в настоящее время.

Конечно, можно приветствовать и переход к одногодичной службе по призыву. «Дух» сразу становится «дедом», без промежуточных ступеней. Впрочем, если призывники и контрактники, вербуемые из тех же призывников, будут служить в одной части, то дедовщина, видимо, никуда не денется. Если же составлять части из одних призывников, то боеготовность таких частей будет даже не нулевой, а отрицательной.

Наконец, создается впечатление, что если даже в России чудесным образом удастся сформировать нормальный корпус младших командиров, если даже в армию перестанут призывать уголовников, дедовщина не исчезнет. Потому что она институционализировалась. Армия стала немыслима без «салабонов», «черпаков» и «дембельского поезда». Чтобы вся эта зараза исчезла, нужно переформатировать диск. То есть создать все с нуля.

Украина накануне выборов: неполитические наблюдения

За довольно короткий период времени мне удалось побывать в четырех крупных городах Украины. Это было в сентябре, перед самыми выборами в украинский парламент. Правда, я старался обращать внимание на вещи, с политикой не связанные. Однако кое-что из выборной шелухи все-таки попало в поле моего зрения.

Первое, что я увидел во Львове - старенький и сильно пьяный дедушка крестьянского вида. Дедушка пытался войти в здание вокзала, но отклонялся в сторону, упирался в стену вокзала и падал. После чего мучительно вставал и повторял попытку - опять неудачно. Так повторилось раза три. Рядом стоял украинский милиционер, неподвижный и безмолвный. Тут я вспомнил, что надо поменять рубли на гривны, и углубился в вокзальные помещения. Потом вернулся и обнаружил, что дедушка таки сумел войти в вокзал. Он стоял посреди кассового зала и громко произносил разрозненные звуки. Это было трудно назвать речью, хотя, возможно, дедушка говорил на каком-то незнакомом мне языке.

Чуть поодаль стоял другой дедушка. Одет он был в нечто невообразимое, но при этом опрятное. У дедушки было заскорузлое и грубое, но на редкость продолговатое лицо. Лица такой степени продолговатости встречаются разве что у представителей правящей элиты США. Продолговатое лицо дедушки венчала такая же нелепая, как и вся его одежда и обувь, шапка - кожаная, на меху, очень высокая и с козырьком. Почему-то подумалось, что обладателем такого облика вполне мог бы быть отставной фельдфебель австро-венгерской армии.

Дедушка- фельдфебель неподвижно смотрел на расписание поездов дальнего следования и беззвучно шевелил губами. А первый дедушка, пьяный, пошатнулся, издал какой-то громкий звук и упал.

Было довольно трудно оторваться от наблюдения за львовскими вокзальными дедушками, но я все же сделал над собой усилие и вышел в город.

Второе после дедушек сильное впечатление от Львова - темнота. Привокзальная площадь была освещена несколькими тусклыми фонарями. Прилегающие улицы тоже, как говорится, тонули в темноте. Очень странное ощущение - такого ни в одном российском городе не увидишь.