Журнал Русская жизнь - Бедность (февраль 2008)

И в наше время по всему Саратову стоят наследницы этой торговки. Даже на главной улице, где правила особо строгие, торгуют книгами, солнечными очками, всяческого рода сувенирами, картинками и прочей мелочевкой. Не говоря уж о других районах.

- А вы знаете, что должны запретить уличную торговлю? Что же вы делать-то станете?

- Ой, да о чем вы говорите! Нас уже десять лет как запрещают. То запретят, то вроде разрешат. То гоняют, то вроде перестанут. Мы привыкшие.

Надо сказать, справедливости ради, что основной объект нового властного решения - торговка не очками и не сувенирами, а молоком и мясом неизвестного происхождения и подозрительного химического состава. Однако же можно предположить, что под эту гребенку начнут чесать всех.

И потерпят фиаско.

Быть бедным

Два года назад в историческом центре Санкт-Петербурга появились биллборды: «Стыдно быть Бедным» - так, с прописной буквы, зазывали в новый, очень дорогой магазин. Питерские бедные почему-то не застыдились, а вознегодовали, Пиотровский сказал: «Позор!», и Федеральная антимонопольная служба потребовала биллборды изъять, а заказчику влепила штраф в 400 МРОТ, чтоб неповадно.

На удивление здравая реакция, однако на каждый роток не наденешь намордник. Примерно в то же время я прочитала в одном из федеральных СМИ заметку интеллигентной девушки (специально оговорено: профессорской внучки) о том, как она не любит бедных, потому что в детстве они воровали у нее фломастеры, а нынче просто хамят - от сантехника до учителя - и, главное, бездельничают. Нормальный щебет дурочки, но тон! но апломб! но святая уверенность, что никто не одернет! - так и вышло, никто не возразил. А тут и певица Лолита интервью дала. «Бедным быть стыдно! - говорит. - Любой бедный при желании станет обеспеченным - при наших-то возможностях!» И дала рецепт: «Для этого надо развиваться, идти к цели, как шел Михаил Ломоносов!» Лолита - большой мыслитель и добрая женщина, но кто знает, вдруг в момент речи ей просто стало душно в новом бюстье. Потом как-то всколыхнулись медийные поля, тема новой русской бедности пошла в расход, обсуждали ее так же пылко, как эвтаназию, аборты и смертную казнь, - и точно так же заболтали до самых кишок. Но интонация задержалась.

Масскульт, медиа, реклама вменяют российской бедности новую семантику: из горя-злосчастья шьют вину и преступление.

Тема бедности как порока - относительно свежая: социал-дарвинистская роза привилась к дичку интеллигентского народничества на удивление резво. Уж кажется, любое бедствие представляли расплатой - за советскость, за ужасы тоталитаризма, за экспорт зерновых, за конформизм с сервилизмом, за НИИ с чаепитиями, за кроличью шубу, за астму, за горечь слез, отраву поцелуя, за месть врагов и клевету друзей. Конфликт личной памяти и вмененной идеологической нормы хорошо сформулировал Сергей Гандлевский еще в 1989 году: «Пройдет время, и мы узнаем, что наши лучшие годы, расцвет пяти чувств, беспричинный восторг - не вполне, как бы это сказать, правомочны, обман детского восприятия. Что мы были введены в заблуждение, праздника не было, а были: кровь, ложь, общее оскотинение. Что кому велосипед „Дукс“ и липовые аллеи, кому сладкая горечь предреволюционного артистического быта, а кому - сиротский праздник 1 мая, да и тот, как оказалось, обман. Знание знанием и злость злостью, но что нам делать с любовью, раз она есть? Что делать лирическому поэту со своим главным достоянием - тайной, если она опозорена?» Неизвестно, по-прежнему ли считает Гандлевский, по прошествии без малого двадцати лет, свою тайну «опозоренной», а восторги детства «неправомочными», да и не так это важно, - но в контексте переоценки феномен бедности прямо-таки напрашивается в один логический ряд с Первомаем и оскотинением. Вот хороший человек, рассказывая про безнадежное алтайское село, где наличность только у пенсионеров, про девочку, полгода копившую гривенники на конверт, чтобы попросить у Деда Мороза шоколадную медальку, - объясняет на голубом глазу: сами виноваты, такую выбрали себе районную власть, «совковую», неперестроившуюся. «Но при совке так не жили!» - «Жили-жили. Просто занимались лакировкой действительности».

Впрочем, «сами виноваты» не всегда упирается в совок, чаще - в «ментальность», в мифологию русской лени и неумелости, Емели на печи и обломовщины; грамотные могут ввернуть кусок из Проппа. Однажды наблюдала в вокзальном зале ожидания многослойную деревенскую старуху, она смотрела кабельное ток-шоу (с рефреном «Народ не умеет работать») и тихо качала головой, как бы соглашаясь со своим же внутренним монологом. Я прикидывала: с полвека трудового стажа, одинока, артрит, наверняка печень. Повернувшись ко мне, кивнула на экран и задумчиво, почти без обиды, спросила: «Зачем они это все?» А в глазах стояло тоскливое: фашист прилетел.

С бедностью в России всегда было хорошо, бери не хочу. Даже в насквозь эвфемистической советской риторике, в 80-х годах появилось застенчивое определение «малообеспеченные»; понятие «бедность» было легализовано в 90-х. Еще в позапрошлом году за чертой бедности жила чуть ли не четверть страны, 22 процента - а в нынешнем яичко к Христову дню, большая убедительная победа: сократили до 16, ура. Догоняем Америку с ее 12 процентами! (А Греф так и вовсе обещал перегнать к 2010, оставив не более 10 процентов босоты).

Хорошо бы, только надо почаще озвучивать эту черту. Средний по стране прожиточный минимум - 3713 р. Цифра, которую хочется спеть. А 3715 - они над чертой, они уже не бедные? А 3720, наконец? Плюс громадная дифференциация по регионам. Официальная черта бедности во многих регионах России - та глубокая нищета, при которой еще можно не умереть с голоду, но уже можно умереть из-за недостатка сторублевого лекарства.

В социологии есть понятие «вторичной бедности» - возникающей в результате неразумного потребительского поведения, несомасштабных доходам трат («банкрутство», как называла одна коммунальная дама утрату единственного шифоньера, вынесенного за алкогольные долги супруга). Похоже, и сегодня значительную часть бедняков трудоспособного возраста составляют те, кто стали жертвами внушенных потребительских стандартов.

На питерских биллбордах не напрасно писали «Стыдно быть Бедным». Бедный - это имя собственное, прежде всего Чужой, Чужак, Изгой. Чтобы не быть записанным в другой биологический вид, молодому карьеристу надо очень сильно потратиться на представительское соответствие - от дресс-кода в костюме до посещения правильных кабаков. Невписавшийся - плачет. Как говорил один новообращенный пиар-менеджер, занимая в долг, чтобы закрыть другой долг: «Лучше пусть они заподозрят меня в СПИДе, чем в бедности».