Журнал Русская жизнь - Телевизор (июль 2008)

Теперь дайте телевизору отстояться. Сколько - вопрос вкуса. Кто-то выдерживает день, кто-то месяц. Неплохой результат дает одна рабочая неделя. И вот - готово. Дождливое воскресенье клонится к вечеру. Вы невзначай проходите вдоль забора соседей, помахивая лукошком с грибами. Привлеченная уловом, из калитки выходит мать семейства, ехидная клуша, всегда готовая угостить пирожком и вставить шпильку. Съешьте пирожок, пропустите шпильку мимо ушей. Суньте ей в нос корзинку с отборными сыроежками. Если она не поймет намека, спросите прямо, собираются ли они смотреть вечерний выпуск новостей или пятьсот пятую серию «Ментов на фонарях». Нет? А что будут? Получив приглашение, быстро удаляйтесь.

Снова пауза. Между приглашением и визитом должно пройти не менее получаса. За это время соседи успеют вскипятить самовар и поставить на стол вазу с конфетами. Самовар - потому что мы русские, в конце концов. Если у соседей нет самовара, начните игру сначала, лузер. Ваш телевизор считается сгоревшим.

Итак, являетесь. Ни в коем случае нельзя приходить ровно к началу программы. Должно остаться минут пять на то, чтобы выслушать туманные намеки соседки на ваш недостойный моральный облик (это она про бездомного приятеля, храпящего в мансарде). Доставьте ей это удовольствие. Ешьте конфеты, не стесняйтесь. Пусть соседкин сын, с которым вы вместе учились выжигать по дереву с помощью бабушкиной лупы, нальет чай в стакан так, как умеет: когда вода стоит горкой. Попробуйте отпить, не пролив ни капли. Наконец, из комнаты, где установлен телевизор, доносится голос отца семейства. Ура! Уже началось?

Ближайший час вы с искренним удовольствием смотрите на Президента, спускающегося по трапу, на застывшие итальянские поезда и беспорядки в Монголии. Все это сопровождается анализом сложившейся политической ситуации от присутствующих в комнате. К концу программы чувствуете себя Мушкетоном из «Десяти лет спустя», которому «господин барон показывал на глобусе разные страны». С не- меньшим успехом проходит и пятисотая серия «Ментов».

Но чу, уж слышен гром. Пора двигать домой. Вы размышляете о судьбах мира и светите на тропинку фонариком. На повороте останавливаетесь и глубоко вдыхаете ночной воздух. Кашляете, пытаясь выдохнуть комара, смиряетесь и проглатываете. Становится зябко и как-то томно. Дом, милый дом, глубокоуважаемый муж/жена/кошка/шкаф! В полной темноте заводите машину и едете в город под начавшимся ливнем. Утром на работу. До следующего просмотра телепередач - минимум неделя.

И хотя это только один из примерно 400 способов сравнительно правильно смотреть телевизор, но, по-моему, лучший. Впрочем, ничто никому не мешает изобрести свой.

Портрет покровителя телевидения

Двадцать девятое июня в католическом календаре -день апостола Павла. Как будто приуроченная к этой дате, сознательно ли или просто так хорошо получилось, что скорее, но в Эрмитаже была открыта очередная выставка одной картины, представившая «Обращение Савла» Пармиджанино из собрания Художественно-исторического музея в Вене. Ее сюжет - преображение неверного Савла в праведного Павла - рассказан в Деяниях апостолов:

«Савл же, еще дыша угрозами и убийством на учеников Господа, пришел к первосвященнику.

И выпросил у него письма в Дамаск к синагогам, чтобы, кого найдет последующих сему учению, и мужчин и женщин, связав, приводить в Иерусалим.

Когда же он шел и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с неба.

Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл! что ты гонишь Меня?

Он сказал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус, Которого ты гонишь; трудно тебе идти против рожна.

Он в трепете и ужасе сказал: Господи! что повелишь мне делать? И Господь сказал ему: встань и иди в город, и сказано будет тебе, что тебе надобно делать».

В рассказе из Деяний обрисована тема Пути в Дамаск, ставшая одной из центральных в цивилизации христианской Европы, исходящей из того, что у каждого из нас есть свой Путь в Дамаск или, по крайней мере, должен быть. На эту тему Пармиджанино и создает свое произведение. Произведение вычурное, влекущее и отталкивающее одновременно. «Обращение Савла» раздражает зрителя: не понять, что же является его темой, - балет ли, выдаваемый за чудо, или чудо, поставленное по законам балета. Произведение открыто декадентское, изысканно-маньеристичное, скандальное чуть ли не столь же, сколь скандально воспринимаются брюсовские строчки: «Водоворотом мы схвачены// Последних ласк.// Вот он, от века назначенный,// Наш путь в Дамаск!»

В реальности существования Павла - по-латыни paulus - малый, небольшой, незначительный - имя, принятое Савлом после обращения, - нет никаких сомнений. Он родился в самом начале первого тысячелетия, в городе Тарсе, крупном эллинском городе в Малой Азии, в семье торговца тканями, иудея по происхождению и вере, но римского гражданина, и был младшим сверстником Иисуса Христа. Римское гражданство досталось Савлу по наследству, что ставило его в особое положение, в дальнейшем определившее его взаимоотношения с окружающим миром. Отец Савла мог получить римское гражданство только одним способом: купить его, что свидетельствует о том, что наследственное состояние было немалым, так что по рождению Савл относился к кругу богатой провинциальной буржуазии. Судя по тому, что он говорил и писал по-гречески и по-латыни, он получил основательное, хотя и не блестящее, образование. Типичный компрадор, Савл добился высокого положения в иерархии еврейской общины Малой Азии и христиан ненавидел не по религиозным соображениям, а в первую очередь по политическим, видя в их движении, проникнутом идеей националистического мессианства, угрозу процветанию нейтральной Иудеи под сенью Римской империи. Заручившись полномочиями высших представителей общины, подкрепленными его персональными взаимоотношениями с римскими властями, он отправился в Дамаск, желая прекратить еврейскую смуту, угрожающую спокойствию на Ближнем Востоке. В это время ему было около сорока лет.

Вот тут- то его и поражает внутренне озарение, поглощающее его полностью, без остатка, так что он не видит ничего вокруг себя, кроме своего, разом изменившегося внутреннего мира. В тех же Деяниях подчеркивается: «Савл встал с земли и с открытыми глазами никого не видел». Он не ослеп, но просто не замечал окружающего, впав в тяжелую депрессию: «И три дня он не видел, и не ел, и не пил». Выйдя из оцепенения, Савл знакомится с христианской общиной Дамаска, а потом отправляется на три года проповедовать в дикую Аравию.