Журнал Русская жизнь - Гражданская война (октябрь 2008)

Тип интеллигентной старухи уничтожен массовым мундиром бедняка - недорогой одеждой с рынка?

Все же мне кажется, что сословия сословиями (тем более если их появление институализирует государство), но что-то, напоминающее один хотя бы класс, в обществе есть. И он, как ни набило оскомину это определение, все же средний. И это - мое городское мещанство, простые семьи. Так получилось, что средний класс в России - внизу. На дне. Офисные самураи совсем не средние - у них нет образа жизни, который они хотели бы сохранить. Они хотят заработать денег и уехать. Среднего класса ведь не может не быть. Если есть первый и третий классы жизни, не может не быть второго. Если современная социофилософия как данность использует мысль, что средний класс нельзя вырастить, она обязана согласиться с тем, что его нельзя уничтожить. Я имею все основания предполагать, что он благополучно и без перерыва функционировал все время существования советского и российского государства и в полном объеме своей очевидной массовости представлен и сейчас. В среде городского мещанства легко обнаруживается внятная корпоративная философия, там ощущают себя общностью. Там выжили, погрузившись в свой внутренний мир. Он у них - коллективный. Эта общественная прослойка отделена от государства, незаконопослушна? Нет, они законопослушны в той мере, в какой это вообще возможно в нашем государстве. Платят подати, хотя уже много лет на самообеспечении.

И жизненных сил у этой страты чрезвычайно много. А тайна у них самая обыкновенная. Они способны работать только на самих себя, поскольку их основная идея - выживание и регенерация в любых условиях.

В этом смысле крайне занимательна цитата из г-жи Берберовой: «„Честь дороже жизни“?! Никогда не понимала, что это значит. Как может быть что-нибудь дороже жизни? Все равно, как если бы дырка была дороже бублика. Сравнивать жизнь с чем-нибудь, все равно как множить яблоки на груши». Это крик души типичного мещанина, человека среднего сословия (как бы Берберова ни считала себя утонченной натурой, тут классический случай сословной принадлежности по принципу мировоззрения). Дело не в том, что люди среднего класса бесчестны, они честны. Сами с собой. Они твердо знают - пока галантерейщик идет брать Бастилию, его братья по оружию идут брать галантерею. Этот урок запомнился. Не делай другому ничего дурного, и тогда он ничего дурного не сделает тебе.

Труд каждого во благо всех? А мы уж хотим труд всех во благо каждого. Нам уж нужно хорошее будущее порционно, а не целым куском. От целого куска ничего не отхватишь. Нам, пожалуйста, в нарезку.

Прошлой зимой, под Новый год, я была в командировке в Ельце. Днем меня везли на какой-то сельскохозяйственный объект, и проехали мы мимо поселковой пятиэтажки. Поставлена она, надо сказать, была удивительным образом - в полном смысле слова в чистом поле. Холодно, зябко, тучи низкие, пороша сеет. Поле выгнутое, лысое. И посреди серый дом о четыре подъезда со всеми подробностями обычного хрущобного жилья - балконы, забитые ерундой, облупившиеся окна. Плоская крыша. Дом-сирота. Печаль и печаль.

А вечером везли меня обратно - с сельскохозяйственного объекта. Темно, идет снег, выезжает машина на это голое поле, а там стоит невообразимо прекрасный дом. Золотой улей, налитый теплом. Горит каждое окно, в окнах видны елки с гирляндами, и снежинки, вырезанные детьми из бумаги и наклеенные на стекла. И дом еле слышно гудит - посреди темноты, посреди пустыря. Это было такое острое переживание, такое пронзительное чувство гордости за людей, которые живут в этой сиротской пятиэтажке… Они устоят, что бы ни случилось. И праздник у детей будет. И если жизнь ради жизни - главный подвиг мещанина, то городское и поселковое мещанство - героическое сословие. Героический класс.

Не проиграть соседям

Наиболее изощренные драмы нашего времени не попадают в поле зрения наблюдателей. Они происходят за обитыми дерматином дверями квартир и взглядонепроницаемыми дачными заборами. Исследователь современных нравов обнаружил бы неиссякаемый запас «фактуры» на этом, самом ответственном, поле брани. В войне за собственность все, действительно, comme a la guerre.

Я лишний раз убеждаюсь в этом, слушая эмоциональный рассказ Ларисы Пафнутьевны. Последний раз мы виделись восемь лет назад. Лариса Пафнутьевна, обладательница изумительных 27 соток земли в ДСК «Красный бор» в Кратово, тогда откликнулась на мое вечное «Сниму дачу». Дачи в полном смысле слова у нее не было. Было то, что в советское время называлось «гостевой домик», а сейчас со всеми на то основаниями сошло бы за хозблок. Собственно же дача исчезла при весьма странных обстоятельствах. Двухэтажный каркасно-засыпной дом 20-х годов постройки Лариса Пафнутьевна делила с потомком старого большевика, основателя поселка. Так часто бывает, когда кто-то женится, разводится, плодит детей. Потомок, известный защитник репрессированных, выстроил новый прекрасный дом, и старая дача с отваливающейся штукатуркой портила ему вид из кабинета. Однажды явившись на участок, Лариса Пафнутьевна застала следующее зрелище: дом грудой балок лежал на земле. Что случилось? Упал. Но старобольшевистские дома не падают просто так. Скорее Луна упадет с небосвода, чем рухнут перекрытия дома борца с царским режимом.

По версии латифундистки, озвученной ею тогда же, «кто-то, ну вы сами понимаете, кто» под покровом ночи подпилил несущие конструкции первого этажа и все, шито-крыто, вместо дома куча мусора. Бдительная дачница опасалась дальнейших диверсий. «Домик покажу вам, только когда растает снег, - говорила она. - Нам важно не наследить». Я, тогда еще очень молодой боец дачного фронта, не понял, почему именно это так важно, и уговорил Ларису Пафнутьевну провести нас по сверкавшему на солнце насту, присыпанному сосновыми иголками. Домик мне не понравился.

Следующая наша встреча состоялась вот только что, в августе. «А где же домик?» - спрашиваю. «Сгорел на следующий день после вашего, Эдуард, прихода. Я же вам тогда говорила. А вы не послушались». Выяснилось, что в ночь после нашего осмотра кто-то («ну вы сами можете догадаться, кто, но я свечку не держала»), ступая ровно в наши следы, поджег недвижимость Ларисы Пафнутьевны. Чужие следы были необходимы для того, чтобы собака, приведенная милицией, сбитая с толку сразу несколькими запахами, не взяла правильный след.

Таких историй сотни. Поджог - самый распространенный способ выражения социальной или моральной неудовлетворенности дачным соседом. Иногда целые поселки оказываются охвачены огнем - как, скажем, ДСК им.1905 года в Жаворонках, но это уже, конечно, чистой воды рейдерство. Частный поджог - это поджог зимний, чтобы можно было свалить на бомжей, которые якобы развели огонь в целях согрева, или на неисправную электропроводку. В этом году при непонятных обстоятельствах сгорела дача Лепешинской в Быково: чем выше социальный статус сожженного врага, тем упоительней победа. Полностью уничтожена огнем была дача публициста Рубинова в Переделкино: возможно, это дух писателя Всеволода Кочетова, когда-то застрелившегося на ней, таким образом протестовал против новых хозяев.