Журнал Русская жизнь - Корпорации (февраль 2009)

Поздние застольные беседы, этот момент истины каждого тим-билдинга, с неизбежностью проходят в непринужденной и дружественной обстановке - прямо как переговоры советских лидеров, если верить программе «Время». И с такой же неизбежностью, вспоминая о них, сталкиваешься с тем, что вспоминать нечего - говорили о пустяках, хохотали над глупостями, «и пошлости нетрезвая жара свистит в мозгу по замкнутому кругу», к месту процитированное кем-то из коллег, было самой удачной репризой за весь вечер.

Ближайший по гнусности конкурент командообразования - новогодняя корпоративная вечеринка. Этот ужас неотменяем, как три гвоздики в президиуме. Посещение декабрьского корпоратива - это и право, и обязанность всякого думающего о продолжении карьеры сотрудника. Придя на вечеринку для всех, высокопоставленный «член команды» демонстрирует, что живет в одном ритме со своими подчиненными - и нет у него других праздников, других радостей, чем эта, наивысшая, - быть со своим народом. Народ тоже неглуп: на корпоративах заводятся романтические знакомства, случаются выигрыши в лотерею, не говоря уж о том, что даже сейчас, в кризис, наливают. А года три назад по корпоративной почте пришло письмо: «Вчера, выходя с вечеринки, отдал кому-то ключи от машины, чтобы ее забрали. Кому? Откликнитесь».

Я не поддерживаю расхожее убеждение в том, что новогодний корпоратив - это праздник бухгалтерии, ХОЗУ и транспортного цеха. Раз в год мы все уступаем корпоративному безумию - и, проклиная себя за мягкотелость, с трудом выползаем из «Праги» к трем часам ночи, волоча с собой неизвестно зачем еще более вдохновенных коллег.

Существует одно обстоятельство, без которого подлинная корпоративная культура невозможна. Об этом написано в любом учебнике по социологии. Общность материальных и моральных идеалов. Без этого любые тим-билдинги и корпоративы, кодексы чести и прочие святцы, совместные благотворительные акции, балы и чаепития, - мишура, фуфло. Я знаю десятки тысяч заведений, где слыхом не слыхивали о корпоративной культуре, - и тем не менее живут в строгом соответствии с ее законами. Это, например, любой семейный итальянский ресторан, где повар, бармен, официант - отлично скоординированные части единого механизма, эдакая человеческая чудо-пицца. Это автосервис в Петрово-Дальнем, где выбивают, красят, жестянят совершенно в унисон. Это, как ни странно, спекулянты билетами в Большой театр - они бы, конечно, страшно удивились, если бы им кто-нибудь об этом сказал. Но именно у них действуют жесткие правила: своих не сдавать, ниже двойного номинала не продавать, происхождением билетов и тем, что с ними происходит дальше, после продажи, не интересоваться, к администратору не ходить, клиентов друг у друга не перебивать.

В большинстве организаций, гордящихся корпоративной культурой и, как испытательный срок, навязывающих ее своим сотрудникам, она не перешагивает за рамки карнавала. Мне случилось как-то лететь с Кипра в одном самолете с банковским корпоративом. Главе банка, человеку очень известному, знаменитому даже, достались места в самом начале экономического салона. И по какому-то недоразумению случилось так, что шторка, отделявшая бизнес от эконома, оказалась за ним. Так вот, банкир вызвал стюардессу и настоял на том, чтобы шторку передвинули обратно: сотрудники могли подумать, что он, единственный, летит «бизнесом». Такая щепетильность, разумеется, не мешает банкиру в свободное от проявлений корпоративной этики время летать частным «джетом», оплаченным из корпоративной казны, и снимать дачу в Жуковке-2, астрономические счета за которую покрываются из того же живительного источника.

Среди относительно свежих инициатив идеологов корпоративной культуры - централизованные благотворительные отчисления. Получил зарплату - изволь отщипнуть на корпоративную благотворительную программу. Глупо, невозможно, аморально выступать против благодеяний. Но совершенно же очевидно, что в таком формате благотворительность выходит принудительная, как отчисления на обязательное медицинское страхование, как вычет за бездетность, как НДС. Не говоря уж о том, что система в очередной раз игнорирует настойчиво повторявшееся русскими классиками соображение относительно тихого творения добра - но с этим, кажется, в России уже ничего не поделаешь, все-таки мы не из швейцарских деревень.

Зато подарки, чудесные корпоративные подарки, стары как мир. Как правило, на большую компанию какого-то одного презента - например, синей туши - не хватает, и ассортимент приходится разнообразить. Кому-то - тушь, кому-то - румяна, еще кому-то - белила, ну а кто-то довольствуется и блеском. Обмен подарками - дело увлекательное, и иногда удается выстроить целые цепочки, в ходе которых вполне способны завязаться новые отношения: обмен третьего размера на второй - отличный повод узнать друг друга поближе.

Но это такой «женский» вариант. На 23 февраля подарки делать не принято, поэтому корпоративные мужчины находят друг друга иначе - по запаху спортивных баталий и пристрастию к разного рода вкусным сальностям. Вот уж где действительно «пошлости нетрезвая жара». Баня, важнейший корпоративный объект советского времени, теряет былое значение - «мальчишники» теперь проходят под MoetChandon и шкворчание камина в пределах ЦАО г. Москва. Надо сказать, человеку, чуждому веселых стартов в мире футболистов и теннисистов, на этих самых «мальчишниках» приходится несладко, однако и в этом как бы дисбактериозе есть некий корпоративный смысл: глядя на членов советов директоров с ободранными коленками, ты понимаешь, что в компании есть люди, мущщщины, способные тебя защитить. А не это ли и есть самая важная иллюзия корпоративной культуры? Не это ли требовалось доказать?

Крапивное семя

Знание государственной машины и есть знание государственной тайны

В. Розанов. Чиновники

Три миллиона триста тысяч чиновников живут и работают в России. Это один из самых крупных госаппаратов в мире.

Наверное, неинтересно еще раз повторять, что чиновничество - закрытая каста. Тем более, что закрытость - характерная черта всякой корпорации. Каста дворников-узбеков еще более закрытая. Мне, например, любопытнее, почему русский чиновник перестал интересовать русского литератора - и из одного из самых описанных и обдуманных профессиональных и человеческих типов чиновник превратился в фигуру невнятную, «неразъясненную». Маленькие чиновники, безусловно, есть - но есть ли бедные чиновники? Есть ли понятие «типичный чиновник», и сильно ли провинциальный отличается от столичного? В конце концов - толстые они по большей части или тощие? Тоже ведь увлекательный вопрос. Толстых политиков почти что и не бывает, среди милиционеров (вопреки телевизионным сериалам) главенствует тип мужчины досыта кормленного - а что же чиновники? Месяц я бродила по чиновничьим кабинетам, и после этого месяца блужданий могу затронуть всего три темы.