Лев Котюков - Черная молния вечности (сборник)

Ныне почти никто не помнит былых ведущих «русских» поэтов, разве что их уцелевшие переводчики. Ни кешоковых, ни межелайтисов… Но и нынешних ведущих поэтов России знать никто не знает, да и не особо тщится знать. И не нужны никому нынче ведущие, – и без поэтов люди наловчились идти, куда надо и не надо…

Советское время – не самое худшее в истории нашего отечества. Но один его грех поистине непростителен. Это внедрение в массовое сознание безоглядного доверия к печатному слову и пропаганде. «По радио сказали… В газете написали…» И всё! И никаких сомнений у большинства. А у меньшинства?! В лучшем случае – кукиш в кармане. А в худшем – свое лживое слово и своя пропаганда.

Но сдается, что эта инерция доверия даже не в сознании и подсознании, а в бессознательном. И это совсем невесело, ибо остается только верить, а не надеяться на лучшее. Что ж, пусть остается хотя бы это… И напрасно один поэт, а может, я сам, сказал: «Хорошо, когда нечего больше терять!..»

Я не случайно привел пример Передреева, жестоко угробившего свой талант на переводы. Но бесы пустого желудка неустанно витали над головами русских поэтов в советские годы. Сколько талантливых людей погрязло, безостатно сгинув, в переводческой поденщине! Сколько славных ребят без «железных ворот ГПУ» оказалось за бортом литературы и жизни, надорвавшись в неблагодарной и, увы, пустой, как непрожитое время, работе!

Нет, братцы, пить надо все-таки меньше!!! И бывшим переводчикам литературы народов СССР, и бывшим ведущим поэтам, и нынешним завидущим…

Устоявших, вышедших живыми из свинцовых вод литературного донорства, – единицы, таких матерых гигантов, как Владимир Цыбин и Юрий Кузнецов.

Но Юрий Кузнецов – это как бы Ельцин русской поэзии. И не каждому пьющему секретарю обкома дано быть пьющим президентом.

А Цыбин?! Цыбин, слава Богу, остался самим собой – и не томится бессонным беспокойством, что кто-то может занять его секретарское или президентское место в русской поэзии.

Юрий Кузнецов где-то обмолвился, что не был знаком с Рубцовым и видел его всего один раз (?!) на кухне общежития. Вроде бы Рубцов, принюхиваясь к чужой жарящейся картошке, строго спросил: «А почему вы меня не признаете?» На что кухарствующий Кузнецов глубокомысленно ответствовал:

– Двум гениям на одной кухне тесно!

Или что-то в этом духе.

И не предложил голодному Рубцову угоститься жаревом, что на него не похоже.

Может, оно так и было. Но как-то больше напоминает апокриф, сочиненный во славу себе, твердокаменному. Но талантливый апокриф. Однако свидетельствую, что неоднократно замечал Рубцова и Кузнецова в общих винопитиях. Но мало ли что мне могло примерещиться тогда – и пригрезиться нынче?..

Может быть, на старости лет и я вспомню, что вообще не знал Кузнецова, хотя и учился с ним в одном семинаре Литинститута, а впоследствии, в скитальческую пору, нагло проживал в его квартире, отвлекая хозяина от переводов поэзии народов СССР то сдачей пустой посуды, то еще каким-нибудь не менее достойным занятием.

Но отвлекусь от личных переживаний-воспоминаний. Не надо сильно трясти яблоню, на ветвях которой подвешены противотанковые гранаты. И слабо не надо трясти. И вообще не надо надеяться на все, сволочи, тьфу! случаи жизни, ибо сама жизнь не питает на нас надежд. И, наверное, абсолютно заслуженно.

Но у меня по сию пору в мозгах дятлоголово стучат слова вывески «Редакция литератур народов СССР»!!!.. Мощнейший по корявости звукоряд. Редакция литератур народов!.. Редакция народов литератур!.. Редакция СССР литератур народов!.. У!..

Но, надо признаться, все глуше и глуше сей бессмысленный стук и морок. Но еще различим, особенно в безденежье. И я искренне сочувствую многим своим коллегам, в одночасье потерявшим эту государственную кормушку, финансируемую за счет России.

Но не скорблю по поводу исчезновения с телеэкранов и из читательского сознания вышеупомянутых ведущих «русских» поэтов. Жаль, однако, что их место и время ловко заняли зубоскальные скетчисты типа Жванецкого, Задорнова, Горина да Арканова с Лионом Измайловым… Но это уже даже не литература народов СССР – и забудем о них ради краткости изложения, тем более, что небезызвестный Чингиз Айтматов пока еще не выбыл из ведущих «русских» писателей.

Поэтам национальных окраин жилось и печаталось в «беззакатные» советские годы несравненно привольней, чем русским литературным аборигенам.

В РСФСР по каким-то бредовым экономическим соображениям были ликвидированы областные издательства, объединены в зональные.

Их судьба оказалась печальней участи неперспективных деревень. Деревня еще как-то пыталась выжить – и даже, вопреки всему, выжила, а издательские структуры в областях уничтожились враз росчерком тупого интернационального пера. Впрочем, так ли уж тупого?.. Жаль – неведомы фамилии инициаторов той антирусской акции, небось не все еще перемерли, – и наверняка в каких-нибудь оппозиционных сборищах яростно шамкают за возрождение СССР.

Антииздательская акция удивительно синхронно совпала с хрущевскими гонениями на православную церковь. Помнится – в моем родном Орле прекратило свою работу издательство практически одномоментно со взрывом одного из главных городских храмов и переоборудованием кафедрального собора в… кукольный театр. Вот такая своеобразная идеологическая оттепель свалилась с Лысой горы не на лысую голову Хрущева, а на Россию. Зато горлопаны-шестидесятники могли свободно базарить за светлое будущее на столичных тусовках и брякать под гитару песенки Окуджавы про полночный троллейбус и комиссаров в пыльных шлемах.

А мне не забыть слёзы моей покойной бабушки у обугленных развалин храма – и свою юную тоску не забыть, причина коей мне в те годы была неведома.

У человека можно отнять даже веру. Можно отнять всё! Кроме смерти. Но смерть принадлежит Богу. У человека нельзя отнять ничего, но отчего демоны и бесы так стремятся завладеть человеком?!

Давно бы пора предать анафеме словоблудного Никитку Хрущева. Предать анафеме по всем церковным канонам. Но не суди – и сам судим не будешь! – говорят мне. А я и не сужу. Я угрюмо удивляюсь, что с некоторых пор повсеместно исторгается из помойных глоток: «Является человек преступником или нет – может решить только суд. До суда никто не имеет права объявлять его злодеем! Будь он хоть Гиммлер, хоть Джек-потрошитель, хоть Чикатило!..»

Вот так-то! Следуя этому демократическому принципу, можно, ого-го! до чего дойти – и не возвратиться.

Есть Суд Божий! И церкви православной сам Бог повелел обрекать на проклятье злостных сокрушителей веры. И я никого не призываю к суду, а к исполнению воли Божьей. Но вместо анафемы отмечается 100-летие разорителя Никитки. И с какой помпой отмечается, что даже иерархи церкви замечаются на торжествах по случаю юбилея нравственного урода, жирнолицее лысоголовье коего можно с полным правом отнести к символам русского позора. С таким же успехом почему не отметить юбилей Берии или Кагановича?!..

Каким-то чудом на исходе пресловутой хрущевской «оттепели» у Рубцова вышла скудная книжечка стихотворений в Архангельске, донельзя искромсанная безжалостными редакторами. Удивительно, но я ее ни разу не видел ни у автора, ни в библиотеках. А о разбое издательском слышал от Рубцова. Но как-то вяло он возмущался, скорее, дежурно, будто зная наперед, что обречен на признание и славу. Но не питало душу радостью это уверенное знание – и теперь ясно, почему. Эх, если бы знать!

Читать дальше