Миша Гленни - Теневые владыки: Кто управляет миром

За рубежом Хильберто стал первым, кто заключил стратегические союзы с коллегами из Мексики, Испании и Италии, Бразилии и Нигерии и, наконец, из России. В конце 80-х годов он принял решение направить основные потоки кокаинового экспорта наркоторговцам Мексики, что говорит о его глубокой проницательности. Главный деловой риск для колумбийских наркоторговцев заключается в том, чтобы по ту сторону американской границы доставлять товар «правильным» клиентам — то есть таким, которые не сотрудничают с правоохранительными структурами. Заключив соглашение с мексиканцами, Орухела переложил этот риск на них (а попутно обрек север Мексики на ту же жалкую участь, которая постигла саму Колумбию). Почти одновременно он наладил контакты с организованными преступными группировками в Испании, а также с итальянской мафией — через Бразилию. Но особенно ярким событием стали его встречи начала 90-х годов с представителями и участниками московской солнцевской группировки на острове Аруба, пропитанном пороками. Пока американский кокаиновый рынок приближался к точке перенасыщения, рухнул Советский Союз, и его падение стало для колумбийских картелей даром небес. Внезапно открылась возможность для процветания европейского рынка и путей, которые его питали.

Из всего, что возникло в последние тридцать лет, наркокартели больше всего соответствуют популярному образу организованных преступных синдикатов: это масштабные и безжалостные организации, стремящиеся уничтожить западную цивилизацию. Когда сложные сетевые структуры колумбийской наркоторговли взяли на себя обработку и распространение кокаина, поставлявшегося более скромными отраслями Перу и Боливии, кокаин действительно превратился в товар, которым стали заниматься некоторые из крупнейших криминальных структур мира. Однако в отличие от популярных представлений картель Кали, равно как и другие крупные кокаиновые корпорации, в действительности сильно децентрализован. Картель — это холдинговая компания, агломерация мелких и гибких мафиозных группировок, которые владеют теми или иными долями отрасли. Братья Орухела, безусловно, являются старшими менеджерами этой группы, которая обеспечивает стабильность всей деловой среды и получает огромные прибыли от ее деятельности. Их арест и последующее выключение из наркоторговли лишь на короткое время сказалось на цене кокаина в Соединенных Штатах. Это было вызвано тем, что в регионе Кали вслед за арестом братьев началась борьба мелких мафий, входивших в картель, которые принялись оспаривать друг у друга главенствующие позиции, оставшиеся вакантными. Аресты Эскобара или братьев Орухела стали в правоохранительной среде легендами, и с полным правом. Однако в том, что касается кокаина, эти громкие операции никак не повлияли ни на предложение, ни на спрос.

Прошло уже более четверти века с тех пор, как Рональд Рейган объявил колумбийские картели основной целью в войне с наркотиками, которую президент назвал тогда главной проблемой национальной безопасности США. И несмотря на это, колумбийский кокаин в США стал еще дешевле и доступнее, чем когда-либо прежде. Миллиарды за миллиардами долларов были с тех пор затрачены на попытки искоренить отрасль, которая только росла — по масштабам, охвату, размерам прибылей и количеству погубленных жизней: она погубила десятки тысяч человек, а миллионам других сломала жизнь.

«По всем практическим стандартам война с наркотиками оказалась проигранной вчистую», — утверждает Альваро Камачо, ведущий колумбийский ученый, занимающийся американской политикой по борьбе с наркоторговлей в Южной Америке. Он и его единомышленники утверждают: реализация этой непродуманной политики нередко вырождалась в фарс вследствие соперничества и противоречия интересов ЦРУ, Управления по борьбе с наркотиками и Госдепартамента, раздоры которых нередко облегчали наркоторговцам жизнь так, как они не могли и мечтать. Однако самым тревожным наблюдением профессора Камачо является следующее: на долю кокаиновой индустрии приходится максимум 3 % ВВП Колумбии. (Позже глава ведомства ООН по борьбе с наркотиками уверял меня, что это количество еще ниже — 0,8 %). В Афганистане же, согласно подсчетам ООН, после падения «Талибана» количество производимого опиума составляет невероятную долю ВВП — 57 %, из-за чего правительство страны в Кабуле просто неспособно контролировать страну, если не считать столицы и северных районов. И это несмотря на помощь 19 тыс. хорошо вооруженных солдат НАТО. Интервенция в Афганистан нисколько не способствовала вытеснению дешевого героина с британских улиц, как обещал в 2001 году Тони Блэр, но сделала страну эпицентром организованной преступности, повстанчества и терроризма. Сейчас в Афганистане получают прибыли самые разные организации, от турецких героиновых картелей до правящих деспотов Туркменистана и Узбекистана, не забудем и «Аль-Каиду», чьим главным источником дохода в регионе служит афганская опиумная торговля. Экономика Колумбии устроена сложнее, и она куда богаче афганской. «Поэтому, если наркотики составляют всего 3 % ВВП, то этого более чем достаточно, чтобы содержать две частных армии: с одной стороны, армию правых повстанцев и наркоторговцев, а с другой стороны — армию левых партизан», — указывает профессор Камачо. Это армии, которые в течение уже нескольких лет постоянно держат под ружьем 70 тыс. бойцов.

Тот хаос, в который погружает колумбийское общество кокаиновая торговля, обнаруживает разительную диспропорцию с экономической ценностью коки. Взрывы, массовые бойни и безмотивные убийства, встречающиеся на каждом шагу, подробно документируются и часто формируют представление иностранцев о Колумбии (я обнаружил это, тщетно пытаясь застраховаться перед поездкой сюда). Однако есть и еще одна армия, которая подрывает моральный потенциал Колумбии, необходимый для того, чтобы выйти из этого болота, — армия беженцев. В 2004 году Ян Эгеланд, заместитель генсека ООН по гуманитарным вопросам, заявил, что результатом колумбийских кокаиновых войн стало «самое большое количество убийств, самая крупная гуманитарная проблема, самые большие проблемы в области прав человека и самый крупный конфликт в Западном полушарии». Он предупредил также, что у правительства в Боготе больше нет средств для того, чтобы справиться с самым наглядным проявлением кризиса — появлением 3 млн. беженцев, изгнанных из своих жилищ с середины 1990-х годов: это самое большое количество беженцев в полушарии и третье по масштабам во всем мире.

В 1980 году Сусанна Кастильо и ее муж Эфраим на несколько сотен долларов, которые женщина получила в наследство от отца, купили ферму с несколькими гектарами земли в колумбийской провинции Мета. Их крошечная деревня Сан-Хосе лежит к северу от широкой и извилистой реки Гвехар. На другом берегу реки высятся зазубренные пики горного хребта Ла Макарена, к которому с юга подступают джунгли, давшие приют тысячам уникальных видов животных и растений. «В то время в Сан-Хосе не было электричества и никаких дорог, — вспоминала Сусанна. — Там ничего не было, кроме малярии, но нам попалась очень плодородная земля, и мы стали выращивать бананы и кукурузу». Там они с мужем растили семерых детей и даже немного преуспевали в этих непредсказуемых краях. А потом всего за два дня ничем не провинившаяся Сусанна лишилась и дома, и средств к существованию, и стала вести жалкую жизнь беженки.