Джозеф Уэмбо - По следу крови

Совсем как Эдди Иствуд в тот холодный вечер 1983 года, Робин побывал всюду, где, по логике, могла оказаться Дон, возвращаясь от подруг; осмотрел все тропинки. И совсем как Иствуд, Робин прошел в двух шагах от своей дочери — она лежала в поле, где недавно скирдовал Эдди, почти посредине Тен-Паунд-лейн.

На следующий день, в пятницу, 1 августа, полицейские начали поиски с собаками. Однако осмотр полей между Нарборо и Эндерби и тенистых дорожек ни к чему не привел.

Присутствие старших детективов на тропинке было сразу оценено всеми должным образом. На тропинке подле психиатрической больницы. Рассудительная пятнадцатилетняя девочка со счастливым детством. Deja vu.

Робин и Барбара весь день сидели дома с двумя полицейскими, которые, по выражению Робина, выворачивали их наизнанку. Полиция ничего не принимала на веру, перепроверяя каждый факт из жизни Дон, ее друзей и поДРУг.

Полицейские тщательно осмотрели дом, садовый сарай, бунгало и даже чердак. Одна сотрудница перелистала страничку за страничкой весь телефонный справочник, пытаясь найти хоть одну строчку, хоть один-единствен-ный номер, отмеченный Дон. Главной версией, как во всех случаях с исчезновением пятнадцатилетних девочек, было бегство из дома.

— Но этого не может быть, — говорила Барбара. — Она не могла убежать. Даже если она опаздывала на пять минут, то всегда была причина.

— Тем более она знала, что мы собираемся на день рождения к друзьям, — объяснил детективам Робин. — Если ей пришлось задержаться, она бы позвонила. Я всегда подъезжаю и забираю ее. У нас так принято.

Кто-то из полицейских заметил:

— Может, она на вас рассердилась, вы же, вроде бы, немного повздорили?

— Послушайте, я вам говорю, что это неслроста, что-то случилось! — то и дело повторяла Барбара.

Однако на лицах полицейских было такое выражение, словно они слышали это много раз. Детектив взглянул на школьную фотографию Дон, сделанную два года назад, и спросил:

— Она здесь похожа на себя?

— Дон ненавидит эту фотографию, — ответила мать. — Но она здесь вполне похожа.

Полицейский улыбнулся и сказал:

— Вы знаете, когда она вернется, она будет сердиться на вас за то, что вы показали нам эту фотографию.

Насчет «изнанки» Робин ничуть не преувеличивал: его выспрашивали обо всем, даже о том дне, когда убили Линду Манн, причем каждый его ответ тщательнейшим образом проверялся. Робин чувствовал себя так же, как Эдди Иствуд три года назад, хотя на сей раз полиция оказалась более сдержанна в своих подозрениях.

Вопрос о половой жизни дочери поверг родителей в шок. Что вы! Она ничего подобного не знает. Ну, было у нее два или три знакомых мальчика, так что из этого? Они просто гуляли. Разве невинный поцелуй на вечеринке — это грех? Самый серьезный проступок, в котором они уличили девочку, — это сигарета: Дон попробовала выкурить ее на прошлой неделе перед мужским туалетом в школе. Как могла такая девочка ни с того ни с сего сбежать из дому?

— У Дон на верхних зубах скобки? — спросил полицейский у Барбары.

— Да, уже почти год, — подтвердила та. — Но их скоро снимут. 13 августа.

— Вот она будет рада, — предположил полицейский.

Вечером в газете появилась заметка «Энергичные поиски пропавшей школьницы: «Полицейские с собаками и целая группа следователей начали поиски пятнадцатилетней Дон Аманды Эшуорт, пропавшей в районе Нарборо. Вчера, в 16.30, Дон Эшуорт, проживавшая на Милл-лейн в Эндерби, ушла из дома своей подруги на Карлтон-авеню и исчезла».

В тот же вечер, в 22.55, Эшуортам позвонили. Трубку сняла Барбара. На другом конце провода молчали.

— Дон, это ты? — крикнула Барбара. — Робин, сними вторую трубку!

Робин тут же схватил трубку:

— Если это ты, Дон, то немедленно домой! Умоляю, Дон! Если мы чем-то тебя обидели, пожалуйста, вернись, мы все обсудим!

В голове у Барбары творилось что-то невероятное. А если Дон упала, ударилась? А вдруг у нее что-то с памятью? А вдруг…

И тут Робин сказал:

— Если наша дочь у вас, пожалуйста, верните ее! Не причиняйте ей вреда! Умоляю вас!

Видимо, звонившему надоели их вопли, и он положил трубку.

Ровно через четырнадцать часов, в 12.55, телефон зазвонил вновь. Опять молчание.

— Умоляю вас! — плакала в трубку Барбара. — Пощадите ее!

— Пожалуйста, скажите, что с ней все в порядке! — просил Робин. — Большего нам не надо!

Просьба была разумной, как и сам Робин. И он ожидал столь же разумного ответа. Но не получил его. Никакого.

Полиция решила, что таинственный абонент работает посменно и звонит по дороге на работу или с работы. Полиция осталась у Эшуортов и зарегистрировала подобный звонок в 16.30 того же дня. Детектив сказал супругам, что это типичный случай.

В субботу, 2 августа, «Мёркьюри» вышла с тревожным заголовком — «Местонахождение Дон вызывает все большее беспокойство»: «Расследованием дела занимаются уже более шестидесяти полицейских с собаками. Полиция ведет опрос местных жителей и осматривает близлежащие поля. Подруг Дон допрашивают.

Место, где она пропала, находится совсем недалеко от пустынной Блэк-Пэд, где три года назад было найдено тело другой пятнадцатилетней девочки, Линды Манн, чей убийца так и не пойман».

В том же номере газета поместила обращение Робина Эшуорта: «Отец Дон, мистер Робин Эшуорт, инженер «Бритиш гэс», беспокоится о судьбе дочери и просит похитителя хотя бы дать знать, что Дон жива. Она очень послушная девочка и не могла сбежать».

Робин заканчивал обращение словами: «Сейчас Дон, наверное, уже просто в невменяемом состоянии, оттого что так долго не была дома!»

В то утро сержант полиции, осматривавший поле между Ml и Тен-Паунд-лейн, нашел недалеко от пешеходного моста через автомобильную дорогу синюю джинсовую куртку. В кармане лежала помада и пачка сигарет. Поле тут же оцепила полиция. Посторонних за широкую оранжевую ленту не пускали.

В субботу около полудня полицейские столпились на поле недалеко от Тен-Паунд-лейн. Под наброшенной на куст терновника кучей ветвей, свежескошенной крапивы и еще какой-то травы лежала Дон Эшуорт. Самого тела видно не было, выглядывали только кончики пальцев одной руки.

Как и Линда Манн, Дон была обнажена ниже пояса, только трусики ее находились на правой лодыжке, а туфли оставались на ногах. Она лежала на левом боку с поджатыми к груди коленями. Бюстгальтер задрался, обнажая еще не сформировавшуюся грудь, по левому бедру от влагалища тянулась полоска засохшей крови. В одном ухе висела серебряная сережка в форме плоского кольца без одной четверти.

На теле обнаружили множество повреждений, правда, многие из них появились уже после смерти: это были укусы насекомых и еще следы от волочения. Тело окоченело, температура его равнялась 64 градусам по Фаренгейту.