Джозеф Уэмбо - По следу крови

Природа постаралась побыстрее оставить на Дон Эшуорт свой след. Летающие насекомые отложили яйца в каждое углубление еще недавно живого человеческого тела и так обезобразили труп, что при первом осмотре создавалось впечатление, будто ее жестоко истязали.

Одна рука девушки была вытянута вперед. На ней Дон носила часы — рождественский подарок родителей. Ей очень нравились часики: они всегда показывали точное время. Увы, это Рождество стало последним в жизни дочери Барбары и Робина.

В тот день, когда Дон Эшуорт исчезла, отдел Дерека Пирса устроил вечеринку у одной сотрудницы. Пирс пил вместе со всеми, но думал только о пропавшей школьнице. Она напомнила ему о Линде Манн и о собственном поражении, с которым Пирс так и не смирился. В тот вечер один из инспекторов высказал предположение, которое вскоре подтвердилось:

— Вот увидишь, ее тоже убили.

Дерек Пирс вдруг представил себе красивую девушку с огромными глазами, от которых он не мог оторвать взгляда. У него даже слегка закружилась голова. Кажется, его начало кренить, и он прислонился к стене.

Только это оказалась не стена, а дверь в ванную, и Пирс, не удержавшись на ногах, повалился навзничь. Сам он позже назвал свой трюк пируэтом, но те, кто это видел, описали его как «кульбит Бенни Хилла». Человеческий череп столкнулся с толчком. И на том, и на другом остались заметные вмятины.

Пирс решительно отказывался ехать в больницу, куда его непременно хотели упечь заботливые подвыпившие друзья.

— Никуда я не доеду! — заявил он своему другу, сержанту Гвинну Чемберсу, который был несколькими годами старше Пирса.

Но Чемберс показал Пирсу кровь и сказал:

— Надо.

В Лестерской королевской больнице с ним возились почти четыре часа. Наконец, к утру кровотечение остановили.

Проснувшись утром в субботу, первое, что увидел Пирс, была нянечка с уткой.

— Это еще что? — спросил он.

— Это вам — мочиться.

— За кого вы меня принимаете? — заявил Пирс. — В склянки я мочиться не буду!

Он захотел встать, но нянечка толкнула его назад. Он опять попытался соскочить с кровати, но понял, что еще очень слаб.

Она улыбнулась и сказала:

— Может, все-таки ляжете и будете вести себя как взрослый человек?

Он ощупал голову: все волосы были заляпаны засохшей кровью.

— Я в душ, — заявил он, хотя чувствовал себя, как машина со спущенным колесом под дождем, — его вело в сторону, и он никак не мог заставить себя идти прямо.

— Только голову не мочите! — успела крикнуть нянечка.

Из-за болезни внутреннего уха Пирс никогда не умел ходить по прямой линии, а сейчас вообще напоминал карманника в толпе на ипподроме: он шарахался из стороны в сторону и натыкался на все, на что только можно. Но до ванной он все-таки добрался. А вот занавеску задернуть должным образом не смог, и через некоторое время в коридор потекла розовая вода.

Нянечка ворвалась к нему и закричала:

— Вы же дали честное слово, что не будете мочить волосы!

— Где моя одежда?

— В хранилище ваша одежда.

— Отдайте.

Она ретировалась, а Пирс так же на ощупь вернулся в палату и улегся в кровать.

Через час он проснулся и не поверил своим глазам: подле него сидели главный суперинтендент Дейвид Бейкер и суперинтендент Тони Пейнтер.

— Выглядишь отвратительно, — с улыбкой сообщил Бейкер.

— Я в норме.

— Врешь.

— Не вру. А вам чего?

— Тебя навещаем, — ответил Пейнтер.

— Не надо шуток, босс.»

— На сей раз ты оказался прав, — перебил Бейкер. — Она погибла.

— Вы ее нашли?

— В поле, рядом с автострадой, — пояснил Пейнтер. — Ее изнасиловали и задушили.

— Ради бога, скажите им, чтобы мне отдали одежду, мистер Бейкер! Что мне здесь делать? Меня воротит от этой больницы!

— Я сам приказал им забрать твою одежду, — признался Бейкер.

— Да вы хотя бы моим ребятам скажите, чтобы поскорее нашли этого гада.

— Слушайся врача, — посоветовал напоследок Бейкер. — И отдыхай.

В тот день на долю Робина Эшуорта выпало самое страшное, что уготовано человеку в этом мире: видеть лишенную жизни, испохабленную плоть собственного ребенка.

После опознания в 18.30 в присутствии главного суперинтендента Дейвида Бейкера, суперинтендента Тони Пейнтера и других детективов началось вскрытие.

Во время расследования убийства Линды Манн суперинтендент Тони Пейнтер выполнял функции главного инспектора мобильной полицейской группы. Но с тех пор он получил повышение. Они с Бейкером были одного возраста и прослужили в полиции примерно одинаковое время. На этом сходство заканчивалось. Напористый до агрессивности, Пейнтер, не колеблясь, высказывал кому угодно все, что он думает, независимо от того, спрашивали его мнение или нет. Довольно высокий, крепкий, чуть лысоватый, с гладким лицом, подбородком сержанта на плацу и в очках летчика, Тони Пейнтер один мог переполнить комнату; без него же она казалась пустой.

Он любил в самых грубых выражениях раскритиковать пошлый фильм, умел водить за нос журналистов, не говоря им ничего и одновременно убеждая их, что рассказал все, что они хотят от него услышать. Опыт полицейского он приобрел в одном из самых неблагоприятных округов Лестера, где утвердился благодаря мозгам и характеру. Конечно, Пейнтер был не таким сложным человеком, как Дерек Пирс, но отношение к нему было точно таким же: им либо восхищались, либо ругали.

Экспертиза констатировала жестокое избиение Дон Эшуорт. Патологоанатом зарегистрировал две ссадины в левой части лба, которые были нанесены жертве до наступления смерти, и одну на носу; левая щека отекла, под левым глазом до скулы и от носа до уха был синяк, под тем же глазом — кровоподтек. Рот распух, а на внутренней стороне верхней губы осталась ранка от зубного фиксатора, который должны были снять 13 августа. На лице и на горле, ближе к гортани, были и другие повреждения. На груди справа имелись ссадины. Ногти не были сломаны, зубы оказались стиснуты, язык не прикушен. По заключению патологоанатома, большинство повреждений появилось тогда, когда убийца прятал тело; но раны на лице, шее, груди и в промежности преступник нанес до наступления смерти, избив и жестоко изнасиловав жертву во влагалище и анус.

В соответствии с тем же заключением, Дон Эшуорт задушили руками; возможно, нападавший нанес ей удар ребром ладони или, стоя сзади, сжал ее горло согнутой в локте рукой. Но патологоанатом не исключал и возможности удушения веревкой. Судя по следам на лице, преступник был правшой, а повреждения на губах свидетельствовали о том, что он несколько раз пытался заставить жертву замолчать.

Осмотр повреждений промежности привел к выводу, что они были нанесены либо в момент смерти, либо сразу после нее. Патологоанатом обнаружил недавний разрыв девственной плевы. Волосы на лобке были влажными и спутанными. «Жертва, — констатировал врач, — была virgo intacta и подверглась жестокому изнасилованию; анус разорван вследствие насильственного проникновения». Некоторые из ран на теле Дон Эшуорт свидетельствовали о борьбе жертвы с насильником.