Мэлор Стуруа - С Потомака на Миссисипи: несентиментальное путешествие по Америке

Свастика красуется и на нарукавных повязках людей, устанавливающих помост. Свастика, заключенная в овальный значок, поблескивает на их груди. Люди одеты в коричневые рубашки при черных галстуках. Черные брюки перехвачены двойными ремнями с громадными медными бляхами. На ремнях болтаются связки ключей, как у тюремщиков. Карманы брюк оттопыриваются от слезоточивых шашек, кастетов, каучуковых дубинок. Ноги людей обуты в тяжелые черные башмаки с крагами-шнуровками. Почти все они в черных очках и черных перчатках.

Наконец помост установлен, плакат водружен, микрофон включен. К нему подходит здоровенный детина с чубом белесых волос. Он постукивает ногтем указательного пальца по мембране, посвистывает в нее и, убедившись, что микрофон дышит, с надсадом объявляет об открытии митинга «национал-социалистской партии белых людей».

Сами «белые люди» — отныне мы будем называть их просто фашистами — в коричневых рубашках и черных штанах окружают со всех сторон помост и застывают в классических позах своих гитлеровских предтеч — ноги в башмаках и крагах несколько раздвинуты, руки в перчатках или скрещены на груди, или заложены за спину, взгляд сквозь очки неподвижно устремлен в пространство.

Согласно листовке, которую сунул мне в руки один из фашистов, повестка дня митинга такова: первый вопрос — почему упаднической системе, которая правит Америкой, не суждено пережить XX век; второй вопрос — почему и как должны бороться белые против негритянской революции; третий вопрос — почему евреи способствуют распаду и гниению белого общества; четвертый вопрос — почему именно национал-социализм является единственным путем к миру, социальному единству, к экономической справедливости и расовому самосохранению в Америке.

В самом деле, почему?

Для ответа на эти «почему» чубатый детина предоставляет слово «идеологу» партии Вильяму Пирсу. Голос его дрожит от благоговения, когда он произносит это имя и в особенности припаянный к нему титул «доктора физики».

Из-за деревьев выходит человек лет тридцати пяти — сорока. В отличие от других на нем обычный серый костюм и белая рубашка. Ведь он «идеолог», а не рядовой громила! Ах, вот каков он, мистер Вильям Пирс, призывавший к физической расправе над сенаторами, проголосовавшими за поправку Купера — Черча, и потребовавший «всадить пулю между глаз сенаторам Фулбрайту, Хэтфилду, Макговерну, всей этой прогнившей банде...»! Разумеется, мистер Пирс не собирается приводить приговор в исполнение собственными руками. Он доктор физики, а не физических расправ, «идеолог», а не палач. Да он и не сможет — даже если захочет — попасть между глаз своим жертвам. Он ужасно близорук. Недаром вместо стандартных черных очков на нем окуляры с выпуклыми, словно от базедовой болезни, линзами.

Черную работу будут делать парни в черных перчатках. Ну хотя бы вот эти, что окружают помост, на котором кликушествует Пирс. Я пытаюсь рассмотреть их лица, проникнуть в их мысли. Почему они пришли на Инфант-сквер? И как дошли до фашизма?

В самом центре цепи коричневорубашечников, под самой сенью микрофона и плаката со свастикой, стоят два худощавых паренька. Откровенно говоря, я не верил, что такие фашисты действительно существовали или существуют. Мне казалось, что они порождение плохой кинематографии, гомерически упрощающей врага, упрощающей до карикатурного неправдоподобия. Но эти волчата словно сошли с экрана. Они скрежещут зубами в пароксизме какой-то иррациональной злобы. Вены на лбу угрожающе вздулись. По лицам то и дело пробегает судорога. Когда толпа, собравшаяся вокруг них, начинает шикать на оратора, парни принимают исходную позицию каратэ, сжимают кулаки и начинают дрожать, как гончие на стойке. Они обливаются потом и брызжут слюной. Из их впалых грудных клеток время от времени вырываются какие-то нечленораздельные звуки. Даже прохаживающийся по рядам коричневорубашечников чубатый детина с опаской косится на них, хлопает их по плечу, вытирает с их перекошенных лиц пот и слюни, шепчет им на ухо нечто успокоительное. На мгновение парни стихают и начинают бессмысленно озираться. Но еще через мгновение отдаются новому приступу бешенства. Фанатики? Безусловно. Но что их сделало такими? Физическая неполноценность, не позволявшая давать сдачи своим более сильным одноклассникам и вытекающая отсюда страсть к револьверу, уравнивающему хилых и мускулистых? Чтение комиксов и «Майн кампф»? Неудачная попытка поступить в колледж? Желание одним махом стать «хозяевами жизни?? Кто знает. Их прыщавые лица выдают половую незрелость. Но сами они уже созрели для проповедей доктора Пирса.

Слева от волчат мужчина лет пятидесяти. Лицо и руки рабочего. Усталое, землистое лицо. Большие, натруженные руки. Можно побиться об заклад, что ни при какой погоде он не читал ни гитлеровскую «Майн кампф», ни «Заратустру» Ницше. Он просто боится и ненавидит «ниггеров». Не потому, что они черные, а потому, что они могут отнять у него место у станка или в кабинке бульдозера. «Ниггеры» — выгодная рабочая сила, дешевая и неорганизованная. Все «ниггеры» скэбы, и их надо давить к ногтю. Скэбы и нахалы. Навязываются в соседи, а это хуже кражи со взломом. Всю жизнь копишь деньгу ка собственное гнездо. Наконец покупаешь его. Радуешься: и крыша есть и недвижимость. Но вот налетают эти вороны, и недвижимость падает в цене, а крыша начинает протекать. Ну как не стать фашистом, когда видишь день-деньской черную харю в белом «кадиллаке»? Нажил, наверное, кучу долларов, скармливая наркотики моим детям и детям моих друзей. У кого просить на него управы? У президента, у босса, у лендлорда? Они сами дерут с тебя твою белую шкуру. Последняя надежда — доктор Пирс. Авось доктор Пирс поможет. Ну и здорово же он кроет всю эту шайку — капиталистов и черномазых, администрацию и зажравшихся интеллигентов.

Стоит рабочий, грустный и грузный. В груди заботы, а на груди фашистский значок. Он не владеет никакими приемами каратэ, как эти сосунки справа, но может скрутить их обоих одной рукой, той самой, на которой сейчас надета повязка со свастикой. Он стал членом «национал-социалистской партии белых людей» потому, что хозяева Америки обращаются с ним как с черной костью. Белый? Да какой он вам белый! Вы получше вглядитесь в его лицо, землистое от забот и черное от угольной пыли...

А вот еще один фашист. Взгляд исподлобья. Усики под Гитлера. Этот для меня не загадка. Не потому, что я какой-то особенный физиономист. Просто лицо его мне хорошо знакомо. Он держит небольшую книжную лавчонку в Арлингтоне и уже несколько раз объявлял себя банкротом. Этот ненавидит евреев — корень всех его бед и злоключений. Это они задавили его своей конкуренцией. Это они довели его до банкротства. Да разве только одного его? Всю страну! Он знает наизусть фамилии всех министров и сенаторов, у которых жены еврейки. Разбудите его посреди ночи, и он перечислит вам без запинки все банки и страховые компании с еврейским капиталом, пересчитает каждый клочок земли на благословенных побережьях Калифорнии и Флориды, который был скуплен в то или иное время уходящими на покой потомками еврея Зюса.