Мэлор Стуруа - С Потомака на Миссисипи: несентиментальное путешествие по Америке

Помимо «реабилитации» фильма «Американское граффити», Лукас в рамках своей новой миссии помогает, причем бесплатно, режиссеру Фрэнсису Коппола, создателю «Крестного отца», в монтаже грандиозного фильма «Апокалипсис сейчас», который даже в сокращенном варианте будет идти более четырех часов.

Каковы перспективы похода за независимость, за свободу творчества, предпринимаемого Джорджем Лукасом? Внешне как будто бы неплохие. Во-первых, сам режиссер пока что мужественно «переваривает» миллионы, свалившиеся с неба на его голову. Он по-прежнему ездит на старой машине дешевой марки, носит потертые джинсы и стоптанные башмаки, не якшается со светским обществом Голливуда, облюбовавшим райские уголки Беверли-хиллз и Малибу, имеет скромный дом в Сан-Франциско вместо роскошной виллы в Лос-Анджелесе.

Но недаром народная мудрость гласит, что по одежке только встречают. Невольно вспоминаются встречи с Бобом Диланом, первым бардом Америки. Было это несколько лет назад. Боб жил в неказистом домишке в Гринич-Виллидже (богемный квартал Нью-Йорка) и одевался как вполне заурядный «хиппи», хотя на его счету в банке уже лежал не один миллион долларов. В мой нынешний приезд я застал Дилана уже в Беверли-хиллз, не в неказистом домишке, а в вилле, которая больше смахивает на замок и где без особого труда можно устроить рысистые испытания. Но главное не в этом, ведь по одежке только встречают. Главное в том, что резко изменилось творчество Дилана. Сентиментальные романсы пришли на смену песням протеста, а сам народный бард отгородился от народа высокими стенами голливудского замка.

Однако вернемся к Джорджу Лукасу. Он не первый и, видимо, не последний из тех западных кинематографистов, которые пытаются убить одним выстрелом двух зайцев, или, точнее, жить в двух измерениях: делать кассовые, коммерческие ленты и с их помощью финансировать серьезные фильмы. Но тот, кто вступает в сделку с Мефистофелем, вынужден продать ему свою душу. Лишь гётевскому Фаусту под силу вырваться из этой дьявольской кабалы, да и то с великими жертвами. Невозможно ставить порнографические фильмы, а затем оплачивать ими картины о большой любви. Невозможно ставить человеконенавистнические фильмы, а затем оплачивать ими картины о гуманизме. Невозможно потому, что создателя, пытающегося даже из лучших побуждений играть на нескольких досках, настигает творческая эрозия, его талант разъедает цинизм, его слово теряет вес, а он сам — моральный кредит у зрителя. Старенький автомобиль, потертые джинсы и стоптанные башмаки превращаются из блажи в лицемерие. Сквозь них, как сквозь рваный хитон Диогена, просвечивает уже тщеславие, не позиция, а поза.

Да, «желтый дьявол» не дает художнику свободы творчества. Когда Пигмалион попросил богов оживить созданную им скульптуру и боги выполнили его просьбу, Пигмалион дорого заплатил за это: он лишился творческого дара. Судьбу мифологического Пигмалиона разделили многие представители западной культуры, тщетно пытавшиеся, кто по простоте душевной, кто из хитрого расчета выпить вино, не откупоривая бутылки. Джордж Лукас хорошо осознает опасность, которая подстерегает его на пути к заветным цементным плитам голливудского «Китайского театра». Недаром он решил отстраниться как режиссер от работы над новыми сериями «Войны звезд». «Войны звезд-2» будет ставить Ирвин Кершнер, а сам Лукас, «если все будет о'кэй», как он замечает с иронической улыбкой, вернется к «галактической» теме лишь на десятой серии, то есть через двадцать с лишним лет во все том же символическом 2001 году.

Ну что ж, поживем — увидим...

Кто не слышал о «Променаде славы» на бульваре Голливуд в городе Голливуд, кинематографической столице Америки? Кто не знает о единственном и неповторимом тротуаре, сложенном из плит древесного угля, на которых красуются звезды из солидной бронзы, а под ними имена звезд телевидения, радио, грамзаписи и, конечно же, в первую очередь кино.

Это слова из баллады «Целлулоидные герои» Рэя Дэвиса, заводилы популярной рок-группы «Кинкс» — «Судороги».

«Променад славы» целлулоидных героев протянулся приблизительно на пять акров в центре Голливуда, по обеим сторонам тротуара бульвара Голливуд и пересекающей его Вайн-стрит. Бронзовые звезды на плитах бульвара доходят до авеню Сикамор, где расположена церковь — голливудская конгрегация. Перед церковью высится гигантский крест, на котором распяты укрепленные на табличках все 50 штатов Америки. Крест так и называется «Кросс о фте Стейтс». Тут же еще одна надпись: «Единая нация под богом». Слова на черном щите, выложенные белыми буквами, утверждают: «Выбор принадлежит тебе».

Право выбора звезд для «Променада славы» принадлежит торговой палате города Голливуд. В официальной истории проекта говорится, что променад был задуман для «возрождения Голливуда, как мировой столицы развлечений и волшебства». При помощи городских властей Лос-Анджелеса и с привлечением владельцев недвижимостью, расположенной вдоль бульвара, был вымощен тротуар, рассчитанный на 2518 «звезд». Строительство уникального тротуара было закончено в 1961 году.

В последний раз мне довелось пройтись по «Променаду славы» нынешним апрелем. Это было грустное путешествие. Возрождение Голливуда как «мировой столицы развлечений и волшебства» не состоялось. Умопомрачительные доходы кинобизнеса никак не отражаются на благосостоянии города, если не считать за таковое рост преступности, наркомании, разврата. Грязные улицы, ветшающие дома, огромные массы попрошаек, наркоманов, душевнобольных, каких-то темных личностей, куда-то зазывающих и что-то предлагающих. Беспорядочно снуют запуганные старожилы и растерянные туристы, словно частички броуновского движения или мириады пылинок, выхваченных тонким солнечным лучом, проникающим сквозь дверную щель или проем незадернутых гардин. Воздух напоен сомнительными ароматами, которые источают сомнительные забегаловки, где на американских плитах готовят пищу всех стран мира — дешево, но сердито....

Люди в джинсовых комбинезонах, ловко орудуя электропилами и гигантскими садовыми ножницами, подпиливали, подрезали сучья деревьев, несущих почетный караул на «Променаде славы». Ветви валились охапками на плиты древесного угля, хороня под собой бронзовые звезды и имена их носителей. Старожилы шагали по ветвям, издававшим жалобный хруст, не глядя себе под ноги. Туристы разгребали сучья, пытаясь прочесть имена своих кумиров — целлулоидных героев. Первые шли как сомнамбулы, ничего не замечая, вторые — спотыкались на каждом шагу, словно слепцы с брейгелевских полотен. Равнодушие первых, как и любопытство вторых, было вполне понятно, даже оправданно, и тем не менее раздражало, злило. «Так проходит слава мира», — вертелось в голове, а к ногам стелились не по-апрельски желтые листья с болезнетворных ветвей, безжалостно ампутированных парнями в джинсовых комбинезонах.