Лев Суханов - Как Ельцин стал президентом. Записки первого помощника

На следующий день Борис Николаевич проводил заседание своего Комитета по архитектуре и строительству, а мне поручил связаться и уладить дела с телевидением. По правительственной связи я позвонил Ненашеву, представился и попытался выяснить — есть ли возможность предварительного просмотра теле материала, который ТВ собиралось показывать. Но Ненашев вместо дела начал нести какую-то ахинею. Мол, еще не успели сделать копию, да и вообще, сказал он, зачем «вам, смелым людям, устраивать предварительные просмотры?». То есть он имел в виду нас с Борисом Николаевичем. Потом, правда, согласился с нашими требованиями и предложил моему шефу приехать на студию, чтобы просмотреть видеопленку.

Вернувшись в свой офис, я рассказал Ельцину о разговоре с главой Гостелерадио и уточнил, какую именно пленку они хотят показать стране. Это сообщение у Бориса Николаевича большого энтузиазма не вызвало. Мы тут же собрались и поехали в Останкино. Нас встретил помощник Ненашева, симпатичный, элегантный чиновник, и зам. Ненашева Лазуткин. Состоялось небольшое техническое приготовление. Включили аппаратуру, и начался просмотр встречи Ельцина в институте Гопкинса. Я ее видел, что называется в натуре, ибо в те минуты находился в зале, где выступал Борис Николаевич… И вот он смотрел, смотрел на телеэкран и вдруг начал мрачнеть, на лице появилось выражение озабоченности, и я чувствую, что этот «видик» ему не по душе. И Лазуткин сидит озадаченный, ибо понимает, что они хотят предложить своим зрителям, и потому невнятно пытается что-то говорить насчет низкого качества пленки… И что, мол, Ельцин вправе отказаться от показа и т. д. И Борис Николаевич, естественно, не дал «добро» на демонстрацию этой не самой удачной встречи в США.

Я тут же сказал Лазуткину, что если ТВ хочет непременно показать поездку Ельцина в США, то почему бы им не воспользоваться видеоматериалом, отснятым, допустим в Чикаго или Филадельфии, а лучше всего — в Колумбийском университете… Но мы-то, конечно, понимали, в чем здесь дело. Ельцин прямо из студии позвонил Ненашеву. «Михаил Федорович, — сказал он, — я только что просмотрел видеопленку и, мне кажется, этот материал показывать не стоит. Есть ведь другие мои выступления…» А в ответ услышал: «Это, дескать, последняя пленка об Америке, которую и так получили с огромным трудом». Словом, нет выхода бедному Гостелерадио — надо показывать то, что Бог послал (а может КГБ?). Короче, Ненашев начал лукавить, вместо того, чтобы по-мужски сказать правду, что, мол, делать, Борис Николаевич, я сам раб Лигачева, и мне приказали показать именно эту, а не другую пленку. Тут же Лазуткин влез в разговор и начал спасать ситуацию: «Ладно, не волнуйтесь раньше времени, что-нибудь придумаем…»

Вернулись мы с Борисом Николаевичем в гостиницу «Москва», и оттуда я позвонил Лазуткину, чтобы еще раз прояснить положение.

— Знаете, Лев Евгеньевич, — сказал он, — сейчас у меня работает оператор, и, я думаю, мы в конце концов что-нибудь подберем. Хотя, честно говоря, выбирать особенно не из чего…

Звоню оператору, но и он ничего сказать не может. Неопределенность. Чувствую, что-то темнят. И действительно, «замотали» свои обещания. (Лазуткин, когда мы были на телевидении, вызвал фотографа и сказал, что его дочь большая поклонница Ельцина… Словом, напросился с ним сфотографироваться — лицемер…) Ненашев и Лазуткин так ничего и не сделали, чтобы выполнить законное требование Ельцина — не показывать «балтиморскую пленку» и еще одну — из передачи «С добрым утром, Америка!», ранней телепередачи США. Это были наиболее неудачные материалы, но, по логике манипуляторов общественным мнением, они как раз и были квинтэссенцией в «сериале» дискредитаций Ельцина. Но самое подлое было в том, что и Ненашев, и Лазуткин до последней минуты уверяли нас, что понимают законное желание Бориса Николаевича и постараются исправить положение. И вдруг программа «Время» сообщает, что завтра, то есть 1 октября, по первой программе будет показана поездка Ельцина по США. Дважды анонсировали будущий показ, что явилось небывалой для Ельцина «рекламой». Цинизм, да и только: его собирались «топить», о чем и объявили на весь мир.

Я был на даче, когда туда приехал мой приятель и рассказал о предстоящей «телепремьере». Вот тогда у меня что-то защемило в груди. Я понял, что наверняка покажут его балтиморскую лекцию, которую он читал 12 сентября.

Так оно и произошло: телезрители увидели самые ранние выступления Ельцина и потому, мягко говоря, не самые выигрышные. В цепи компромата против Ельцина эти видеоролики должны были, по мнению авторов программы, заткнуть рот тем, кто видел в Ельцине ходячую добродетель и был ревнив к его авторитету… Телевидение должно было исполнить заказ партии и представить публике «голого короля».

Потом, конечно, выяснилось, что подача была сделана Лигачевым, а Ненашев с Лазуткиным оказались всего лишь разыгрывающими. Ненашева они просто прижали к стене, и он не мог отказаться. Конечно, ставки в закулисной игре сделаны были солидные. Визуальная информация — наиболее доказательный и убедительный вид информации. Вроде бы, что глаз видит, то есть реальность… Но все дело в том, что телевидение — это настоящая кухня монтажа, где из фитюльки можно сделать эпохальное событие, а из эпохального события — фитюльку. Все зависит от того, в чьих руках кнопки и рычаги информационной машины.

Когда я посмотрел по ТВ встречу Ельцина в университете Д. Гопкинса, тоже ужаснулся. Все было совсем не так, как в реальности… После показа этих пленок, на имя Бориса Николаевича с телевидения пришло письмо, в котором, в частности, говорилось: «1 октября по телевидению транслировалась передача с Вашими выступлениями в США. Квалифицированный просмотр передачи выявил, что на балтиморской записи наблюдается значительное расхождение звука с артикуляцией губ. Звук в течение Ваших слов «плавает», постоянно то обгоня-я, то отставая от артикуляции, особенно на звуках, слабо связанных с движением губ (типа «р»). Звуки, четко определяемые по движению губ (типа «м»), синхронизированы с артикуляцией хорошо. Отмеченное плавание звука отсутствует у находящегося в зале переводчика с русского на английский и проявляется только в Ваших словах.

Подобные искажения являются серьезным случаем технического брака, даже если они встречаются в передаче несколько долей секунды. В таких случаях запись бракуется и подлежит переделке заново…» И далее: «Относительно самой видеозаписи удалось выяснить следующее. За сутки до выхода в эфир некоторые работники ЦТ случайно по внутренней служебной телесети (около 19 часов) видели два варианта указанной передачи. Первый вариант, по общему утверждению видевших его, имел гораздо более заметные искажения вышеуказанного характера, легко определяемые неквалифицированным зрителем. Второй вариант, соответствующий вышедшему в эфир, был показан по той же линии внутренней телесети и имел приемлемую на взгляд неспециалиста степень искажений…»