Эксперт Эксперт - Эксперт № 22 (2014)

В Кембридже очень жесткий отбор абитуриентов, отбираются действительно сливки, и не только из Англии, но и со всей Европы. Недостаточно быть лучшим математиком класса или школы, быть победителем математических олимпиад, получить наивысшие оценки на школьных экзаменах. Надо еще пройти горнило устных собеседований с профессорами Кембриджа, и после этого счастливчики приглашаются на письменный экзамен. Женщин поступает действительно очень мало, и они обычно хуже сдают сессию, даже когда их принимают. К аспирантуре соотношение мужчин и женщин становится еще хуже, а на постоянных университетских позициях женщин можно по пальцам пересчитать. Я оказалась первой женщиной-математиком, которая стала полным профессором Кембриджа за всю его восьмисотлетнюю историю. Но это не мое достоинство, это скорее проблема системы. Не столько Кембриджа, сколько английского среднего образования и склада общества.

В Англии девочки очень хорошо занимаются математикой в школе, обычно лидируют. Но когда речь идет о выборе профессии, совет, который они получают от родителей, что это должна быть профессия, которая позволяет тебе иметь семью. Если ты ученый-биолог или химик, то всегда можно уйти в медицину, считается, что это семье помогает. Поэтому в биологии и химии женщин много. А если математик, тут непонятно, куда ты уйдешь и как совмещать математику с семьей. Но женщинам-ученым в принципе довольно тяжело совмещать семью и науку. Потому что наука требует ненормированного рабочего дня. Отключить мозги в пять часов и пойти домой заниматься домашними делами — очень тяжело.

Наш факультет, из-за того что мы мало принимаем женщин, постоянно ругают на всех университетских комитетах: почему и как же так? Но уже лениво, потому что из года в год повторяется, что у нас только десять процентов всех студентов — женщины. Старший тьютор, ответственный за прием, из года в год оправдывался. Наступил последний, десятый год его пребывания в должности, и на последнем для него собрании в этой должности он встал и вдруг сказал: «Ну как вы не поймете, чтобы быть талантливым математиком, надо быть практически аутистом. А это мужская особенность». И никто не нашелся что возразить. Это еще к тому, что быть ученым — занятие очень странное и очень противоестественное: когда тебе приятнее сидеть с листком бумаги и что-то чертить, чем общаться с людьми или заниматься чем-то другим, более социально активным.

— Что вы можете сказать, сравнивая российское и английское образование?

— Из западных университетов ничего лучше Оксбриджа (обобщенное название Кембриджа и Оксфорда), с моей точки зрения, для образования студентов даже придумать невозможно. В чем уникальны Кембридж и Оксфорд? Во-первых, в том, какое персональное внимание получают студенты от профессоров: на семинарских занятиях, например, на одного профессора приходится два студента. Во-вторых, в том, как организована система колледжей. Каждый студент поступает в Кембридж через определенный колледж. То есть колледж для студентов — это приемная комиссия. И колледж — это его социальная жизнь, это общежитие. Студенты живут, едят и общаются в колледжах. Там они получают то, что называется супервизией — наставничество от профессоров. Все профессора университетов являются членами какого-то колледжа. И после того, как я прочитала лекцию своим двумстам пятидесяти студентам — это наш математический годовой набор, — они расходятся по своим колледжам, где с ними занимаются мои коллеги, с моего факультета. Представляете, какой это контроль качества? Я чихнула на лекции — все мои коллеги тут же об этом узнают через студентов. Это сразу поддерживает уровень: все знают, как я преподаю, что я преподаю.

Основная идея колледжей — смешать людей разных специальностей: математик может оказаться за одним столом с историком, с философом. Все встречаются за столом во время обеда или во время ужина. Как-то я оказалась за одним столом с бывшим главой Гаагского трибунала. Мы познакомились, и я спросила: «А какое ваше самое большое достижение, которым вы гордитесь?» Его ответ был очень английским: «Я был первым, кто в нашем колледже организовал команду по крикету».

С Кембриджем, Оксфордом, MIT и Стэнфордом нам в России пока тяжело соперничать, потому что туда идут очень мотивированные студенты. Так, как вкалывают в западных сильных университетах, мы так не работали.

Понять физическую систему — это представить ее формулой. Хороший пример с электроном. Мы не можем представить, как это — частица и волна одновременно. Но есть абсолютно четкое работающее математическое построение, описывающее, как это возможно. Не можешь понять, что такое электрон? Вот формула

Фото: Олег Слепян

— Это результат сознательного поиска?

— Да, это отбор. В такие вузы чтобы пройти, ты должен еще в школе доказывать год из года, что ты этого достоин. Мы принимаем студентов, зная всю их подноготную. Во-первых, чтобы поступить — не каждый может поступить — тебя должны заранее, не в последнем классе, порекомендовать, написать на тебя характеристику, где сказать, что ты действительно лучший. Потом собирается портфолио, после этого этих лучших из лучших школ мы приглашаем на интервью. Еще до экзаменов в школе, в декабре. В Англии можно подать заявление одновременно в три вуза. В Кембридж и в Оксфорд подадут только те, кто отобран, лучшие в своем классе.

Интервью — это беседа от двадцати минут до получаса с одним из faculty-математиков. В нашем колледже их трое. Я, например, просто даю ребятам задачи и тут же смотрю, как они на эти задачи реагируют. Один на один, такой устный экзамен. До этого у них письменный экзамен на полчаса, потом разбор полетов вместе с профессором. Потом какой-то части этих абитуриентов мы делаем предложение: «Ребята, мы хотим вас пригласить в Кембридж, но сначала приглашаем на летний экзамен. И если на этом экзамене, уже трехчасовом, вы достигнете необходимого уровня, тогда вы поступите». Притом, заметьте, если мы знаем, что ребенок из хорошей частной школы, то, скорее всего, у этого ученика планка будет выше, чем у того, кто пришел из плохой школы. Такая дискриминация связана с желанием преодолеть имидж, который сложился у Кембриджа и Оксфорда, что туда поступают только из частных школ, только на деньги родителей. Ничего подобного. Деньги в Кембридже не имеют значения. Если мы видим, что ребенок талантлив, но просто недоучен, мы ему планку делаем пониже, и потом эти дети действительно «выстреливают», когда к нам попадают. Система работает очень хорошо. И в этом смысле в Кембридже мы собираем сливки из сливок.

— А среднее образование?

— В России школы сильные. У меня два ребенка, вначале я их сдала здесь в английскую школу, потому что уровень их русского недотягивал. Но сейчас я старшего, одиннадцатилетнего, перевела в Ломоносовскую школу. И я вижу разницу с английской. Впервые у него домашние задания, впервые у него оценки.