Виктор Геманов - Подвиг тринадцатой. Слава и трагедия подводника А. И. Маринеско

30 января 1945 года, находясь на подходах к Данцигской бухте, командир ПЛ „С-13“ обнаружил, преследовал и тремя торпедами потопил шедший из Данцига немецкий лайнер „Вильгельм Густлоф“ водоизмещением в 25 484 тонны. Лайнер „Вильгельм Густлоф“ имел длину 208 м, ширину 23,5 м, осадку 8,2 м, ход — 15 узлов. В момент потопления на борту лайнера находилось свыше 8 тысяч человек, из которых 3700 человек обученных специалистов-подводников, которые следовали к месту назначения для использования в предстоящих операциях немецкого подводного флота. (Сведения о потоплении лайнера „Вильгельм Густлоф“ подтверждаются шведскими газетами и радиостанциями.) Спасти удалось только 988 человек. Потоплением лайнера нанесен непоправимый удар по подводному флоту фашистской Германии, так как при потоплении погибло такое количество подводников, которого было бы достаточно для укомплектования 70 подводных лодок среднего тоннажа. Этим ударом „С-13“ под командованием капитана 3-го ранга Маринеско сорвала планы фашистских захватчиков на море.

Продолжая действовать на коммуникациях противника, командир ПЛ „С-13“ 9 февраля 1945 года ночью обнаружил немецкий крейсер типа „Эмден“, шедший в охранении трех эсминцев. Несмотря на сильное охранение, капитан 3-го ранга Маринеско, умело маневрируя, в течение 4,5 часа настойчиво преследовал противника и добился победы. Обе выпущенные торпеды попали в крейсер… (На самом деле потоплен был военный транспорт „Генерал фон Штойбен“ водоизмещением 14 660 тонн с 3600 танкистами на борту, имевший силуэт, похожий на крейсер. — В. Г. )

За время Великой Отечественной войны, плавая в должности командира подводной лодки, капитан 3-го ранга Маринеско утопил 1 крейсер, 1 лайнер водоизмещением 25 484 тонны и два транспорта общим водоизмещением 12 тысяч тонн. Кроме того, выполнял задания по высадке разведывательно-диверсионной партии в тылу врага, по прикрытию фланга наступающей Красной Армии…

За отличное выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками, за отвагу и мужество, проявленные при уничтожении транспортов и немецкого крейсера типа „Эмден“, за потопление 3700 специалистов-подводников командир ПЛ „С-13“ капитан 3-го ранга Маринеско достоин высшей правительственной награды — присвоения звания Героя Советского Союза.

Подлинник этого документа находится в Центральном военно-морском архиве (ф. 88, оп. 2, д. 416, л. 160).

Однако ход этому документу дан не был. Что тому было причиной? Если предположить, что тот самый новогодний случай в Турку, то этого не может быть: ведь случай имел место 1 января 1945 года, а представление подписано 20 февраля того же года. Значит, помешало что-то или кто-то уже после 20 февраля. Кто? Что? Ответить затруднительно, потому что в тот промежуток времени у Александра Ивановича и его экипажа не происходило ничего такого, что могло бы отрицательно повлиять на их судьбу. Безрезультатный последний боевой поход? Но он был в период с 20 апреля по 22 мая, то есть по сути — после Победы и намного позднее подписания представления.

Нам кажется, разгадка случившегося в том, что Александр Иванович Маринеско оказался не тем человеком. Он не был ручным. Он не был предсказуемым. Он не был безупречным с начальственных позиций. Он лучше находил общий язык с товарищами и подчиненными, а вот вышестоящим мог прямо высказать свое нелестное суждение. Его ершистость, его независимость, его прямо-таки отчаянная борьба в защиту человеческого достоинства кое-кого выводили из себя.

Неординарность характера и непостижимая дерзость ума порой уводили Александра Ивановича (по мнению некоторых руководителей) от прямолинейного следования указаниям на берегу, а в море — к нелогичным, на первый взгляд, тактическим решениям, ставящим иных начальников в тупик. Действительно, как это — в надводном положении, под дизелями долго гнаться за крупным, да еще и неплохо вооруженным судном? Как это — залезать буквально в пасть врагу — между берегом и лайнером? Как это — возвращаться к месту скопления вражеских судов в районе потопления лайнера, чтобы спастись от бомбежки? Как это — входить в довольно плотные льды, подвергая повреждению непрочный легкий корпус? Какими документами предусмотрено все это? Какими инструкциями, уложениями, требованиями оговорено? Почему чаще всего не согласовано ни с кем из начальства? Почему, с чего бы такая самостоятельность и неподотчетность?..

Все это выбивало из колеи людей робких, строго следующих пунктам инструкций, хотя бы они и не соответствовали условиям, обстановке. А Маринеско не боялся этого. Он еще не успел проникнуться «священным» трепетом перед вышестоящими. Ведь он не был военным до мозга костей. Он был просто моряком, причем моряком настоящим, как говорят, от бога. Недаром бывшие товарищи Александра Ивановича — командиры подводных лодок, признанные авторитеты, прошедшие отличную морскую школу Сергей Лисин, Михаил Калинин и другие — признавали: «… он, Маринеско, был моложе нас годами, но мы учились многому у него, ведь это был изумительный штурман и мастер торпедных атак!»

Александр Иванович, с детства впитавший вольный дух одесситов, перенявший от отца чувство человеческого достоинства, поступал всегда самостоятельно, делал так, как лучше для дела. Он не считался с личными потерями — потерями возможных благ, блаженного спокойствия, каких-то выгод. Он никогда и ни при каких обстоятельствах не мирился с несправедливостью и обманом, не прощал нечестности и отступления от благородных правил. Удивительно ли, что недооценка совершенного его экипажем подвига в январско-февральском походе, снижение на две-три ступени награждений его подчиненным вызвали у командира резкую реакцию и он сделал все, чтобы уйти с флота.

Был не прав? Без сомнения! И он сожалел о случившемся, переживал за поспешность своего решения. Но дело было уже сделано.

Несколько лет после ухода в запас Маринеско плавал вторым помощником и старпомом на судах торгового флота. Его «Ялта», а затем. «Севан» ходили между Ленинградом, Гдыней, Лондоном, Стокгольмом. Бывалый моряк, став старпомом, быстро придал «Севану» отличный внешний вид, привел его в нормальное техническое состояние. Судно регулярно выполняло планы, рейсы были безаварийными. Словом, пароход был в надежных руках. Но неожиданно обострилась болезнь правого глаза, да и общее состояние здоровья ухудшилось. Однажды в ночную вахту он потерял сознание. Надо было срочно начинать лечение. Пришлось Александру Ивановичу уйти на берег. Однако сидеть без дела он не мог. И тогда Смольнинский райком партии Ленинграда предложил ему место заместителя директора по административно-хозяйственной части в Институте переливания крови.