Валерий Панюшкин - Рублевка: Player’s handbook

— Нет, — отвечает Новиков. — Это красивая легенда, но дело было совершенно не так. Ребята и сами неплохо управляли «Верандой». Я следил за их успехами и даже слегка завидовал. И очень обрадовался, когда они предложили мне управлять их рестораном.

Обратите внимание: я спрашиваю Новикова о том, правда ли, что, поуправляв некоторое время «Верандой», он ушел и тогда прибыли упали вдвое, а владельцы вынуждены были позвать его обратно. А Новиков отвечает, что был очень рад, когда его пригласили управлять рестораном. Я спрашиваю про одно время, а Новиков отвечает про другое. Абсурдность нашего разговора стала бы очевидной, если бы проставить даты. Если бы я спросил: «Правда ли, что в ноябре?..», если бы Новиков ответил: «Нет, не правда. В январе я…» — логический зазор разверзся бы. Но даты не проставлены. Разговор течет плавно. Сразу и не сообразишь, что я спрашиваю про одно, а Новиков отвечает про другое. Но у меня в душе поднимается смутное беспокойство от того, что Новиков не отвечает на вопросы, которые я задал, и отвечает на вопросы, которых я не задавал. Это беспокойство — нормальная реакция лоха (я ведь лох, я ведь соблюдаю правила) на словесную игру трендсеттера. Оно заставляет меня слушать невнимательно: формально задавать вопросы, формально получать ответы, но на самом деле следить за выражением лица, за деталями одежды, за случайными событиями вокруг… Тут-то и разыгрывается для меня спектакль, весьма эффективно вживляющий мне в мозг Легенду-о-Новикове.

Мы разговариваем в одном из новиковских ресторанов. И вот, пока мы разговариваем, к Новикову подходит девушка-менеждер, чтобы рассказать, как она отчитала охранника, не пустившего в ресторан за четверть часа до открытия каких-то людей, которые хотели войти.

— Я объяснила ему, что так нельзя с гостями. Еще один раз, и…

— Хорошо, — говорит Новиков, — я потом еще сам с ним поговорю…

А еще почти поминутно в новиковский мобильный телефон приходят эсэмэски, цифры какие-то. Я кошусь на телефон, спрашиваю, что за цифры, и Новиков поясняет: сводки из его нового ресторана в Лондоне — сколько было посетителей, какие заказывали блюда, какой в среднем счет за ужин, сколько столов заказано на вечер… Оказывается, даже будучи в Москве, Новиков руководит лондонским своим детищем в онлайн-режиме.

Друзья мои журналисты рассказывали, что во время интервью или даже во время фотографических глянцевых съемок случалось, что к Новикову подходил шеф-повар задать какой-то вопрос и Новиков просил прервать съемку, отправлялся на кухню, принимался там готовить что-то вместе с шеф-поваром, да так увлекался, что приходилось перетаскивать на кухню студийный свет и там продолжать фотосессию. И я допускаю, что это неусыпное внимание к каждой мелочи в каждом своем ресторане Новиков проявляет вполне искренне. Правда интересуется! Правда вникает! Правда следит! Правда профессионален, как черт! Но искренняя и наглядная погруженность Новикова в мельчайшие детали своего ремесла, тем не менее, есть не что иное, как трендсеттерская уловка. На моих глазах, пользуясь моей неудовлетворенностью его анахроничными ответами, Новиков создает в моей голове легенду о себе.

По здравом размышлении мне следовало бы решить, что успех Новикова не может определяться его личным вниманием к каждой детали. У него больше сотни ресторанов, разбросанных по всей Москве, по всей Рублевке, да вот теперь еще и в Лондоне. Он физически не может в каждом из этих ресторанов отчитывать охранников, следить за числом забронированных на вечер столиков и готовить в четыре руки с шеф-поварами. По здравом размышлении…

Но я не способен на здравое размышление. Не отвечая на заданные вопросы и отвечая на незаданные, Новиков сбивает меня с логического хода мысли. Это виртуозный трендсеттерский финт.

Я мог бы оглядеться вокруг и увидать, что мужчины за столиками едят в основном мясо, а женщины — в основном рыбу. Мужчины пьют в основном крепкие напитки, а женщины — в основном вино. Я мог бы сообразить, что любой новиковский ресторан — это в сущности усовершенствованный «Арагви», то есть продвинутая шашлычная. Я мог бы предположить хотя бы, что успех Новикова определяется этим не прерванным все же родством с шашлычной, которая понятнее нашим стремительно разбогатевшим шашлычникам. Я мог бы хотя бы допустить такую мысль. Или какую-нибудь другую. Но куда там…

После часового интервью я выхожу из ресторана с полным диктофоном бессмысленных слов, но с уверенностью, что разгадал секрет успеха ресторатора Новикова. Я буду рассказывать, что Новиков успешен, потому что лично вникает во все детали, лично отчитывает охранников, лично отслеживает заказ столиков и лично готовит с шеф-поваром. Эти мои рассказы (и других попавшихся на ту же удочку) будут подпитывать Легенду-о-Новикове. Тысячи людей будут всерьез считать, что ходить следует в те рестораны, где Новиков бывает лично. Эти рестораны будут модными, трендовыми. А прибыль в ресторанах, которыми Новиков лично перестал управлять, мгновенно упадет вдвое. Такова сила легенды.

29. Довольно часто трендсеттеры строят свои легенды даже и против воли. Сплошь и рядом легенды вырастают из сплетен, а то и вовсе прямой клеветы. В этом смысле мало от кого бывает трендсеттеру столько пользы, сколько от врагов. И бесценным подарком может стать для трендсеттера то, что для простого человека драма.

Например, развод. Обыкновенному человеку — лоху, соблюдающему правила, — никаких бонусов не может поступить от развода, особенно если развод недружественный, с судебным разделом имущества и детей. Лох страдает, когда в процессе судебного разбирательства выплывают на свет подробности его частной жизни. Когда приходится тащить в суд малышей, чтобы Его честь спрашивал: «Ты с кем хочешь жить? С папой или с мамой?» После бракоразводного процесса лох растерзан и подавлен, благодарит Бога, что весь этот ужас наконец кончился.

Трендсеттер — другое дело. Вероятно, он тоже переживает и страдает — человек все-таки. Но бракоразводные страдания позволяют трендсеттеру разъяснить всему миру, что человек-то он необычный.

Одним из самых громких разводов на Рублевке был и до сих пор остается развод четы Слуцкер. Владимир Слуцкер, удачливый бизнесмен, миллионер, сенатор и по слухам — тот самый человек, при посредничестве которого можно решить в генеральной прокуратуре любую проблему или, наоборот, любую проблему создать. Ольга Слуцкер — предпринимательница, владелица сети фитнес-клубов World Class. Первый ее клуб в Жуковке долгое время был на Рублевке единственным, в него ходили все: от хамоватых нуворишей с криминальным прошлым до милейшего и интеллигентнейшего историка и телеведущего Николая Сванидзе. Ольга, разумеется, со всеми знакома и ключевым светским персонажем стала волей-неволей.