Н. Сенченко - Невидимый заговор против человечества

Давать здесь историю дома Ротшильдов, хотя бы только в общих чертах, не имеет смысла. Всякий легко может ознакомиться с всемирно–историческим значением этого дома по (частью довольно хорошей, во всяком случае, очень обширной) литературе о Ротшильдах [410] Я довольствуюсь названием следующих трех трудов, которые кажутся мне самыми лучшими: Das Haus Rothschild. Seine Geschichte und seine Geschafte. 2 тома. 1857. Iohn Reeves, The Rothschilds the financial Rulers of Nations. 1887. R. Ehrenberh, Grosse Vermpgen и т. д. I том: Die Fugger‑Rothschild — Krupp. 2–е издание. 1905. . Подчеркнем только несколько характерных черт, наложенных Ротшильдом на биржу и биржевое дело, чтобы таким образом показать, что не только в количественном, но и в качественном отношении современная биржа есть ротшильдовская (т. е. еврейская).

Первая присущая бирже со времен Ротшильдов характерная черта (наложенная на нее именно Ротшильдами) — это ее интернациональность. Вряд ли нужно еще доказывать, что интернациональный характер биржи служил необходимым условием колоссального расширения фондового дела, для развития которого необходим был прилив “капиталов” со всех углов и концов обитаемой земли к центрам кредитного обращения, к большим мировым биржам. Интернациональность кредитных отношений, которая нам представляется чем‑то вполне естественным, еще в начале XIX в. вызывала каждый раз величайшее удивление. Когда Натан Ротшильд в 1808 г., во время англо–испанской войны, взялся, сидя в Лондоне, покрывать платежи британской армии в Испании, то это считалось необыкновенным подвигом и, собственно говоря, послужило первой основой его чрезвычайного влияния. До 1798 г. существовала лишь франкфуртская фирма. Затем каждым из сыновей старого Майера Ашмеля были, как известно, основаны отделения: в 1798 г. — в Лондоне, в 1812 г. — в Париже, в 1816 г. — в Вене, в 1820 г. — в Неаполе. Это дало возможность обращаться с займом каждого иностранного государства как с внутренним, а у населения укоренился обычай помещать свои деньги в бумагах, так как проценты и дивиденды выплачивались в собственной стране. Писатели начала XIX века сообщают, как о необыкновенно важном нововведении, что “каждый обладатель государственных бумаг может по желанию и без всякого труда получать свои проценты в нескольких местах: дом Ротшильда во Франкфурте выплачивает проценты за счет нескольких правительств; парижский дом Ротшильда выплачивает проценты австрийских Metalliques; неаполитанская рента, проценты англо–неаполитанских облигаций подлежат, смотря по желанию, уплате в Лондоне, Неаполе или Париже” [411] J. Н. Bender. Der Vekehr mit Staatspapieren. 2–е изд. 1830. — С. 145. .

Если таким путем круг заимодавцев в пространственном отношении был расширен, то другие мероприятия Ротшильдов были направлены на то, чтобы повсеместно использовать до последней копейки денежную наличность населения. Это достигалось посредством ловких биржевых операций для эмиссионных целей.

Судя по тому, что мы знаем из сообщений современников [412] См., напр., Conner, op. cit. — С. 60 и сл.; Bender op. cit. — С. 142. , выпуск австрийских лотерейных билетов Ротшильдом в 1820- 1821 гг. составил эпоху как в кредитном деле вообще, так и во всем биржевом обороте. Здесь впервые были разыграны все регистры самой бешеной фондовой спекуляции, чтобы создать “настроение” в пользу данной бумаги, и с этого займа, собственно говоря, начинается (по крайней мере, на континенте) фондовая спекуляция. В нем можно видеть “подлинный “сигнал” к оживленной и широко распространившейся торговле государственными бумагами”.

С того времени “вызывать настроение” стало господствующим лозунгом биржи. Создание настроения было целью беспрестанных изменений курса путем систематической купли и продажи фондов, как это с самого начала практиковали Ротшильды со своими эмиссиями. “Для этих манипуляций биржевого и денежного рынка пускались в ход всевозможные, находившиеся в их распоряжении, средства, изыскивались разнообразные пути, утилизировались всевозможные биржевые и другие махинации, приводились в движение все рычаги и жертвовались большие и малые суммы денег” [413] Das Haus Rothschild 2, 216 и сл. . Ротшильды, следовательно, занимались “ажиотажем” в том узком смысле слова, какой придают ему французы; раньше это, по–видимому, еще никогда не практиковалось крупными банкирскими домами, в особенности же — кредитными посредниками [414] См., напр., Friedrich Nebenius, Der offentliche Kredit и т. д. (2–е изд., 1829) — С. 627. .

Чтобы достигнуть цели искусственного воздействия на настроение публики посредством биржи, Ротшильды прибегали преимущественно к двум средствам, сознательное и ловкое применение которых служит также характерной чертой современной биржи: к хорошо организованной информации и к прессе, к обоим — в рамках интернационализма.

Но это сильно изменившееся отношение банкиров к бирже и публике становится понятным, если припомнить, что в то время, о котором идет речь, — то есть в эпоху Ротшильдов — в коммерческой жизни образовались новые формации, возник новый тип операций, которые стали обнаруживать самостоятельную жизнь и ставить самостоятельные требования: это, именно, — эмиссионное дело.

Банкиры типа Ротшильдов быстро поняли, что могут регулировать стоимость денег, контролируя их количество, находящееся в обращении. Владение банковской системой позволило им выпускать или прекращать выпуск денег по собственному усмотрению.

Они существенно умножили прибыль и влияние, давая займы целым странам, а не отдельным индивидуумам. “Приобретая опыт, они постигли магию превращения долга в деньги, которые подпольно циркулировали во Франкфурте” [415] G. Edward Griffin. The Fearful Master (Los Angeles: Western Islands, 1964). — P. 127. , — отмечал Гриффин. Как засвидетельствовано некоторыми авторами, Ротшильды также развили эффективные разведывательные сети и систему подставных лиц, занимавшихся контрабандой, чтобы увеличить свою империю.

Например, когда Наполеон отказался брать ссуды у Ротшильдов, вместо этого создав свой собственный Банк Франции, он приобрел в их лице мстительных врагов. После возвращения в 1815 г. из изгнания обстоятельства вынудили Наполеона взять большие займы для защиты Франции от мощной европейской армии английского герцога Веллингтонского. Банк Натана Ротшильда из Лондона снабдил Наполеона займом в пять миллионов фунтов. В то же время Натан, при помощи других членов семейства Ротшильдов, контрабандным способом переправил через Францию огромное количество золота для Веллингтона. Клан Ротшильдов, как всегда, действовал на два фронта.

Когда возрожденная армия Веллингтона разгромила Наполеона при Ватерлоо в июне 1815 г., курьеры Ротшильда поторопились доставить эту новость в Англию, прихватив с собой известные для чиновников неприкасаемые красные мешочки. Посыльные Ротшильда опередили курьеров Веллингтона на целый день. Зная о способности Натана Ротшильда получать информацию раньше других, на него были обращены все взгляды на Лондонской фондовой бирже, и он, притворяясь расстроенным, отдал распоряжение относительно продажи своих акций. Полагая, что Веллингтон побежден, все на бирже стали продавать акции, началась паника, в конечном итоге агенты Натана Ротшильда быстро скупили львиную долю английских долгов за мизерную, по сравнению с их истинной стоимостью, цену.