Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6467 ( № 24 2014)

Много невзгод пришлось испытать Алексису Парнису за его верность своему кумиру. Чего только не предлагали ему в обмен на одну только подпись, на одно маленькое согласие – от Государственной премии по литературе в СССР до руководящего кресла на греческом телевидении. После выхода в свет в середине 60-х его романа «Корректор», изданного в Англии и США, американские «благодетели» сулили Парнису премию по литературе. Надо было только выступить с серией лекций перед местной аудиторией о том, как ужасна жизнь в Советском Союзе. Но неведомо было предлагавшим, что не всё в этом мире покупается. Поэт всегда помнил слова Захариадиса, своего учителя и друга:

ЧЕСТЬ У ЧЕЛОВЕКА ОТНЯТЬ НЕВОЗМОЖНО.

ЧЕСТЬ МОЖНО ТОЛЬКО ПОТЕРЯТЬ.

Сейчас, в девяносто лет, Алексис Парнис молод душой и полон новых творческих замыслов. На обязательный для греков после «Добрый день!» вопрос: «Как дела?» – он неизменно отвечает: «Прекрасно. Пишу».

Ему не то что девяносто – ему шестьдесят-то не дашь! Ходит в горы, плавает в море, обожает копаться в своём садике и принимать гостей. Особенно – из России.

Впрочем, как он любит Элладу и свою литературную родину – Россию, вы поймёте сами, прочитав его занимательнейшее повествование о 13 годах, проведённых в СССР, под названием «Гомеровское родство поэтов».

62 года назад его творческий путь начался в «Литературной газете». Нынче ему исполнилось 90 лет.

Я поздравляю своего старшего друга, желаю ему бесконечного счастья, творчества, здоровья и земной радости!

Алексей ЗАХАРИАДИС

Скрипка Страдивари

Алексис ПАРНИС

Троянский конь

Напрасно осаждаю

Твой дом я издавна:

Доподлинно троянским

Упорством ты полна.

Но всё ж взяла ты книгу

Стихов моих, и вот

Поэзия проникла

Через запретный вход.

И с улицы я вижу:

Ты за столом сидишь,

На моего Пегаса

С опаскою глядишь.

Пегас? В твоей квартире

Не он – троянский конь,

И жду я с нетерпением:

А ну-ка, книгу тронь.

Чтоб вышли из засады

Стихи-богатыри

И замкнутые двери

Открыли изнутри!

Перевод Л. МАРТЫНОВА

Прозрение

Я был, как скрипка Страдивари,

Что в руки бездаря попала.

Вдруг мастеру смычок отдали,

И скрипка – чудо! – зазвучала...

Прости неверие былое,

Господь. Казалось, путь мой ясен,

Я знал, что мой удел – земное.

Но, к счастью, Ты был не согласен!

Перевод А. ЗАХАРИАДИСА

Анне Франк

«Пахал», грузил мешки, работал так,

Что силы укреплялись только песней...

Внезапно я увидел Анну Франк –

И ничего быть не могло чудесней!

Будь осторожней, мчатся поезда.

Откуда ты на северном вокзале?

Ты русского не знаешь... Не беда –

Поговорим на языке печали.

А то давай придумаем язык,

Где слов «война», «палач» и «лагерь» нету.

Хотя я знаю, что в единый миг

Не сотворить по-новому планету.

Вручаю сердце девочке моей,

Чтоб новым светом стало, новым краем...

Мы здесь, внизу, становимся смелей,

Когда забыты Господом бываем.

Перевод Татьяны БЕК

Возрождение

Порою смерть сродни восстанью,

Шанс от Всевышнего Творца

Узреть границы мирозданья

С высот небесного дворца.

Коль чуда жаждешь, озаренья

Средь мрака жизненных невзгод,

Умри сто раз. И пробужденье

Свиданье с Музой принесёт.

В который раз уж, угасая,

Я вижду, всё начав с нуля, –

Сквозь лавр, что музу обрамляет,

Чернеют пасквиль и хула.

Всё ясно вижу... силой взгляда,

Что лишь усопшему дана.

Мне это прежде б видеть надо,

Но скрыло Время от меня.

Перевод А. ЗАХАРИАДИСА

Последнее желание

Мне страсти Вертера придайте

И Сирано отваги вкупе,

Дабы не сбиться на закате

С пути. Что в юности нащупал.

Мечты мои вы не стреножьте,

Любовь? Последнюю хочу я,

Пусть кровь и плоть мне потревожит,

Как в пору юности златую.

Мне в мир иной в зените славы

Войти позвольте. В лучшей форме.

Так в новый дом ступают с правой,

Чтобы жила удача в доме.

И лет чтоб мне не много было,

Как тем спартанцам в Фермопилах.

Перевод А. ЗАХАРИАДИСА

Теги:Алексис Парнис , писатель , Греция

Евгений Чижов. Перевод с подстрочника. - М.: АСТ, 2013. – 512 с. – 2500 экз.

Тимур Зульфикаров, Андрей Волос, Ильдар Абузяров и многие другие из года в год посылают своих героев к заманчивым миражам над пересыхающими среднеазиатскими озёрами. Попавший в короткий список "Большой книги" роман Евгения Чижова «Перевод с подстрочника» также развивает исконную ориентальную тему, заданную в русской литературе ещё «Хождением за три моря» полтысячелетия назад.

Как правило, тексты такого рода хороши или сложно сплетёнными, в духе сказок Шахерезады, историями, или терпкими словесными ароматами, а чаще – и тем и другим. Однако произведение Чижова не расцвечено даже этнографическим колоритом – действительность его вымышленного Коштырбастана мало отличается от условно среднеевропейского абсурда антиутопий Замятина или Набокова.

Сюжет предсказуемо построен вокруг попадания нашего современника в инобытие. Бездарный столичный поэт Печигин случайно получает предложение перевести стихи великого Рахматкула Гулимова. Для знакомства с духом и буквой первоисточника 35-летний москвич приезжает на родину мэтра, в одну из самых закрытых республик бывшего СССР (за счёт принимающей стороны, разумеется). Какая именно страна подразумевается, угадать нетрудно: автор гениальных поэм – не кто иной, как Народный Вожатый, президент Коштырбастана. Заседания Совета министров облекают его стихи в указы и распоряжения, победители конкурса чтецов его произведений становятся уважаемыми людьми, лингвисты выводят новые нормы грамматики из его неправильных рифм. Сами длинные вирши Коштырбаши в романе также представлены. Впечатление такое, как если бы проза Айтматова перемежалась песнопениями Джамбула Джабаева: по отдельности каждое сладостно, но вместе – всё-таки приторно.

«Словесная вязь» текста, отдельно упомянутая экспертами «Большой книги» в формулировке на включение в перечень финалистов, струится примерно так: «Печигин наблюдал за мухой, рисующей извилистые контуры тишины»; «перед глазами плавало тёмное пятно, точно блеск надавил на сетчатку, оставив на ней что-то вроде синяка».