Юрий Пернатьев - 50 знаменитых бизнесменов XIX – начала XX в.

Однако вскоре дела в Товариществе пошли блестяще: Никольская мануфактура заняла третье место в России по рентабельности, морозовские изделия вытеснили английские ткани даже в Персии и Китае. В конце 1890-х гг. на фабриках было занято 13,5 тыс. человек, здесь ежегодно производилось около 440 тыс. пудов пряжи, почти 2 млн метров ткани.

Помимо своих производственных побед, Савва одержал одну скандальную победу на любовном фронте. В Москве он наделал много шума, влюбившись в жену своего двоюродного племянника Сергея Викуловича Морозова — Зинаиду. Ходили слухи, что она была ткачихой на одной из морозовских фабрик, по другой версии — происходила из купеческого рода Зиминых. В России развод не одобрялся ни светской, ни церковной властью. А для старообрядцев, к которым принадлежали Морозовы, это было не просто дурно — немыслимо. Савва пошел на чудовищный скандал и семейный позор, но свадьба состоялась.

Морозовым всегда везло на властных, надменных и очень честолюбивых жен. Зинаида Григорьевна не стала исключением. Эта умная, но чрезвычайно претенциозная женщина тешила свое тщеславие способом, наиболее понятным купеческому миру: обожала роскошь и упивалась светскими успехами. Муж потворствовал всем ее прихотям. В частности, построил специально для нее особняк на Спиридоновке, который окрестили «московским чудом». Дом необычного стиля — сочетание готических и мавританских элементов, спаянных пластикой модерна, — сразу же стал столичной достопримечательностью.

Личные апартаменты Зинаиды Григорьевны были обставлены роскошно и эклектично. Кабинет и спальня хозяина выглядели здесь чуждо: эти пустые комнаты скорее напоминали жилище холостяка. Вообще, матушкины уроки не пропали даром. По отношению к себе Савва Морозов был крайне неприхотлив, даже скуп — дома ходил в стоптанных туфлях и даже на улице мог появиться в заплатанных ботинках. В пику его непритязательности, госпожа Морозова старалась иметь только «самое-самое»: если туалеты, то самые немыслимые, если курорты, то самые модные и дорогие.

Савва на женины дела смотрел сквозь пальцы: обоюдная бешеная страсть скоро переросла в равнодушие, а потом и в совершенное отчуждение. Они жили в одном доме, но практически не общались. Не спасли этот брак даже четверо детей.

Ведя строгий счет каждому целковому, Морозов не скупился на тысячные расходы ради хорошего, по его мнению, дела. Он давал деньги на издание книг, жертвовал Красному Кресту, но его главной заботой было финансирование Художественного театра. Одно только строительство здания театра в Камергерском переулке обошлось Морозову в 300 тыс. рублей. Он не только щедро жертвовал деньги, но и сформулировал основные принципы деятельности театра: сохранять статус общедоступного, не повышать цены на билеты и играть пьесы, имеющие общественный интерес.

Вот как вспоминал о нем К. С. Станиславский: «:…Еще в первый год существования театра на один из спектаклей «Федора» случайно заехал Савва Тимофеевич Морозов. Этому замечательному человеку суждено было сыграть в нашем театре важную и прекрасную роль мецената, умеющего не только приносить материальные жертвы, но и служить искусству со всей преданностью, без самолюбия, без ложной амбиции и личной выгоды. С. Т. Морозов просмотрел спектакль и решил, что нашему театру надо помочь. И вот теперь этому представился случай.

Неожиданно для всех он приехал. и предложил пайщикам продать ему все паи. Соглашение состоялось, и с того времени фактическими владельцами дела стали только три лица: С. Т. Морозов, Вл. Ив. Немирович-Данченко и я. Морозов финансировал театр и взял на себя всю хозяйственную часть. Он вникал во все подробности дела и отдавал ему все свободное время.»

Савва Тимофеевич был натурой увлекающейся и страстной. Став завсегдатаем Художественного театра, Морозов сделался поклонником Марии Федоровны Андреевой, имевшей славу самой красивой актрисы русской сцены. Завязался бурный роман. Морозов восхищался ее редкостной красотой, преклонялся перед талантом и мчался выполнять любое ее желание.

Андреева, женщина экзальтированная, склонная к авантюрам и приключениям, была связана с большевиками и добывала для них деньги. Позже охранка установила, что эта МХАТовская актриса собрала для РСДРП миллионы рублей. «Товарищ Феномен», как называл ее Ленин, сумела заставить раскошелиться на нужды пролетариата крупнейшего российского капиталиста Морозова. Савва Тимофеевич пожертвовал революционерам значительную часть своего состояния. При его поддержке издавались ленинская «Искра», большевистские газеты «Новая жизнь» в Петербурге и «Борьба» в Москве. Он сам не раз нелегально провозил типографские шрифты, прятал у себя наиболее ценных «товарищей», доставлял запрещенную литературу на. собственную фабрику. Именно в кабинете Морозова некий бдительный конторщик подобрал забытую хозяином «Искру» и доложил «куда следует». Савву Тимофеевича пригласил на беседу сам дядя царя, генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович. Но его увещевания так и не достигли цели.

Однако не следует преувеличивать революционность Морозова. Как писал Марк Алданов, «Савва субсидировал большевиков оттого, что ему чрезвычайно опротивели люди вообще, а люди его круга в особенности». Ему, человеку европейского образования, претил старообрядческий уклад. Славянофильство представлялись ему сентиментальным, философия Ницше — чересчур идеалистической, а вот воззрения социал-демократов под влиянием Андреевой и ее будущего гражданского мужа Максима Горького Савва воспринял сочувственно.

Трагедия началась с того, что Станиславский поссорился с Немировичем-Данченко. Причиной конфликта была любовница Саввы Андреева. Она постоянно устраивала скандалы из-за того, что в театре ей давали второстепенные роли, а главные доставались актрисе Книппер-Чеховой. Гениальную одаренность Ольги Леонардовны Книппер признавали абсолютно все, поэтому в таком распределении ролей не было ничего удивительного. Андреева же постоянно жаловалась Станиславскому и Морозову на Немировича-Данченко. В конце концов два совладельца театра так возненавидели друг друга, что не могли спокойно разговаривать.

В результате Савва Морозов отказался от своего директорства. Вместе со своим близким другом Максимом Горьким и Марией Федоровной он затеял новый театр. Но тут Андреева и Горький полюбили друг друга. Это открытие было для Саввы тяжелейшим потрясением. Актер А. А. Тихонов рассказывал об этом так: «Обнаженная до плеча женская рука в белой бальной перчатке тронула меня за рукав: “Тихоныч, милый, спрячь это пока у себя. Мне некуда положить.” Мария Федоровна Андреева, очень красивая, в белом платье с глубоким вырезом, протянула мне рукопись с горьковской поэмой “Человек”. В конце была сделана дарственная приписка — дескать, что у автора этой поэмы крепкое сердце, из которого она, Андреева, может сделать каблучки для своих туфель.