Газета Завтра Газета - Газета Завтра 502 (27 2003)

— Во дворе раздавался молоток гвоздобоя...— не совсем уложившись в размер образца, прозрел он ближнее будущее. Потом взвалил брус на плечо, нечаянно придавил волосяной хвостик, прошипел сквозь зубы какое-то негритянское ругательство, подслушанное в голливудских полнометражках, и перебросил колобаху под мышку. Меня он словно бы и не заметил. Сергей толкнул дверь, сулившую прием и оформление заказов.

Я уже в прихожей заметил, что, не в пример внешнему виду домишки, изнутри офис был отделан на уровне современного конторского стандарта — матовые, без глянца, поверхности, скругленные углы, частые маленькие светильники, словом, неприхотливо, но опрятно,— теперь же убедился и в его технической оснащенности. За дверью располагался изогнутый в форме огромного портняжного лекала стол, на котором стоял факс со свисающим до пола непрочитанным посланием, два плоских монитора и прозрачная, подсвеченная изнутри клавиатура, похожая на колонию фосфоресцирующей слизи. Само собой, были тут и блокноты-ежедневники, органайзеры, визиточницы...

Перед мониторами с зернышками динамиков в ушах сидела деловая, средних лет, дама из той породы деловых дам, у которых ноги всегда на десять лет моложе лица, при том, что ног ее я под извивом столешницы не видел. Левый монитор демонстрировал выловленные в Тенетах индийские порнографические мультики, правый — сводку свежих новостей на сайте "оракул.ру". В наушниках определенно бухало что-то третье.

— Это Анфиса.— Сергей убрал с носа солнцезащитные очки.— Клиентов фильтрует по должности.

Анфиса сидела к нам, если можно так выразиться, полутылом и, увлеченная мультиками, где содрогались ожившие барельефы из храмов Кхаджурахо и Конарака, нас не замечала. А благодаря наушникам — и не слышала. Было время, Оля тоже впадала в древность и листала иллюстрированную Кама Сутру, где, как она думала, все уже сказано. Но эта штука учит умело повторяться в любви — и только. Оля это быстро поняла.

На южной стене комнаты, куда не падали из окон с колыхающимися вертикальными жалюзи прямые солнечные лучи, висела обрамленная гроза над полем. В поле стояла одинокая береза с обвислыми ветвями-косами, а тяжелые клочья туч, выписанные с таким тщанием, что в их пучине чудилось медленное шевеление, брожение раскатов густого рокота, зловеще подсвечивала гипнотическая молния. Происхождение этого грозового полотна в пояснениях не нуждалось. Картина выглядела едва ли не иллюстрацией к моей давешней фантазии — той самой, про росу на мышином горошке и грозу над лугом. Все же человек, склонный к известному русскому недугу и этим недугом размягченный (а облакист, как я понял, был из таких), куда тоньше чувствует красоту и величие стихии, нежели засушенный логик. Собственно, логика, с точки зрения этого размягчения,— просто особый род безумия.

Тут Анфиса нас заметила.

Мигом вынув из ушей зерна динамиков, она энергично вскочила из-за стола и сорвала с факса распущенный свиток. Мельком, насколько позволяли приличия, взглянув на ее ноги, я убедился в полной справедливости своих предположений.

— Сережа... Анатольевич!— с заминкой взяла при постороннем официальный тон Анфиса.— Ну невозможно же работать! Вася весь день стучит. Долбит и долбит, как дятел какой-то! Все уши простучал, ей-богу!

— Вася наказан,— спокойно сообщил Курехин.

— Я знаю. А меня-то вы за что караете? Я уже третий час в наушниках сижу.

— Все,— успокоил Анфису директор.— Я Васю стучать на улицу отправил.

Прислушавшись и убедившись, что за дверью тихо, Анфиса умиротворилась. Она пробежала глазами факс и, как бы нечаянным движением отправив мультпорнуху в нет-небытие, отрапортовала:

— Ответ из Петербургского Дома ученых. Они не будут заниматься организацией встречи Псковского клуба юных геологов со своими докторами и членами-корреспондентами. Это, мол, не их функция. Но дают по нашему списку рабочие телефоны, а также рабочие и личные мейлы светил — дескать, договаривайтесь сами. Вот еще: "Желаем юным геологам успехов в изучении и освоении недр".

— Что и требовалось. — Курехин взял из рук Анфисы свиток факса и водрузил на нос откуда-то возникшие очки с диоптриями. — А из Москвы что?

— Тишина.— Анфиса вернулась за стол, машинально пригладив, прежде чем сесть, под собой крошечную юбку.— Я, конечно, Сергей Анатольевич, ничего не понимаю, но если бы Дом ученых согласился устроить встречу, где бы вы достали юных псковских геологов?

— Любую встречу можно отменить.— Взгляд Курехина блуждал среди имен спецов по сверхглубоким дыркам.— Я бы объявил карантин. По случаю эпидемии докембрийской свинки.

Все это время я хранил деликатное молчание, но тут мне на глаза попалась коробка от СD. Карл Орф "Кармина Бурана". Взяв коробку в руки, позволил себе вставить в их беседу пару светских слов:

— Кажется, про брата этого Орфа в свое время недурно написал Курицын.

Таким дурацким способом я просто о себе напомнил — куриная фамилия слетела с языка без умысла.

— Анфиса, познакомься, это Евграф. — Тон Сергея был сугубо уважительный.— Евграф Мальчик,— повторил он так, как при знакомстве с ним невольно сделал я.— В ближайшем будущем, надеюсь — глава нашего питерского отделения. Все вместе мы перекуем орала на свистела.

На такое доверие я, право, не рассчитывал. Еще куда ни шло быть исполнителем в каком-нибудь не очень скучном деле (других Курехин бы и не затеял), склонным к импровизации, но все-таки функционером. Однако войти в синклит, встать у руля того, что неизвестно как/куда плывет, о чем, по сути, не имеешь даже представления... Опять же вот — орала на свистела...

Сомнения я высказать решил директору приватно. Ну а пока приветливым наклоном головы ответил на радушный взгляд Анфисы, в котором брезжила отпущенная в качестве задатка, но уже вполне горячая, корпоративная любовь к своим. В общем-то, Анфиса была по-своему мила и даже, может быть, красива. Другое дело — свежесть... Но не поставишь же работать "фильтром" пубертатную дианку, неспособную осадить на скаку гнилое чмо и войти в горящую мужскую баню.

— Мы наверх,— сказал Сергей Анфисе и приветливо добавил.— И вот что... брось смотреть этих индийских хомячков во время службы.

ФИРМА "ЛЕММИНКЯЙНЕН"появилась в 1997 году. Со дня основания ее бессменным руководителем оставался Абарбарчук, в то время как остальной состав не раз уже менялся подчистую. Ассортимент услуг, оказываемых фирмой, вначале был совсем не тот, что нынче. Другое было время, другие интересы, не нажит был еще моральный капитал, авторитет и деловая репутация. Отсюда — плевый заказчик, узость профиля, мизерные дела. И несерьезное, игривое, как к безобидным и потешным идиотам, отношение к фирме со стороны, что, впрочем, стоило только приветствовать, поскольку подобный взгляд надолго обеспечил и до сих пор отчасти обеспечивал отсутствие реальной конкуренции.