Евгений Богат - Семейная реликвия

Рядом с этим рассуждением можно было поставить в дискуссии и мысли читательницы Николаевой из города Минска: «Человека делает настоящим неудачником неумение думать о других, эгоистическая сосредоточенность на самом себе, которая не собирает, а убивает лучшие творческие силы. Я не раз замечала: если человек заботится не столько о своем деле, сколько о том, как он сам на фоне этого дела выглядит, неудача обеспечена… Нужно уметь забывать себя ради дела!»

Но даже эти участники дискуссии, отличающиеся, бесспорно, некоторым максимализмом, не отказывали репетитору Попову, инженеру Гаврилову и автослесарю Ваське в праве на общественное признание полезности их усилий. Они лишь отказывались видеть в героях «дискуссионных» героев подлинных, «недискуссионных». Да, возможно, это нужные сегодня люди, но не герои, потому что не подвижники.

Эта спокойная, опирающаяся на народную мудрость, точка зрения в дискуссии была, пожалуй, наиболее точной и конструктивной. В яростной разнообразной полемической почте она была как бы золотой серединой: в то время, как одни запальчиво утверждали — поднимем сегодня во имя общего блага еще вчера осуждаемых нами социальных персонажей на пьедестал общественного признания, а другие, их оппоненты, пытались не менее яростно низвергнуть «дискуссионных» героев с импровизированного пьедестала, спокойно мыслящие участники дискуссии веско заявили — да, это нужные, полезные сегодня люди, заслуживающие понимания и известного уважения, но не герои. И они не станут подлинными, то есть «недискуссионными» героями в нашем обществе никогда. Потому что не подвижники, не праведники, а если мыслить образами мировой общечеловеческой литературы, не Дон-Кихоты. Но Дон-Кихот потому и Дон-Кихот, что, пересади его в «Мерседес», он и не почувствует этого, он все равно будет ощущать под собой допотопное истертое седло старого доброго Россинанта. И в его самочувствии и мироощущении замена Россинанта на «Мерседес» ничего не изменит. Так же, как ничего не изменит и замена «Мерседеса» на Россинанта…

Теперь рассмотрим эту дискуссию в общемировом контексте второй половины XX века. Я выберу для этого статью английского публициста Роналда Сэмпсона, опубликованную в «Нейшн» накануне семидесятых годов. Статья в журнале называлась весьма характерно: «Тщета гуманизма». Цель, которую поставил перед собой автор, заключалась в том, чтобы доказать: гуманизм — есть религия ложная.

«…Надо уметь, — писал он, — ответить самому себе на вопрос: для чего я живу, какова цель моей жизни, подаренной мне на какой-то конечный отрезок времени?

Человеку свойственно заботиться о своих интересах и удовольствиях, а также действовать в интересах тех лиц или той группы лиц, с которыми он себя эмоционально отождествляет и которых тем самым включает в сферу своего эгоизма. Но, как свидетельствует многовековой опыт, такое поведение человека или группы людей непосредственно и неизбежно приводит к конкуренции, распрям, страху, ненависти, соперничеству, самообману, жадности, ксенофобии (то есть неприязни к чужакам). Поэтому правильным поведением, совпадающим с подлинными интересами человека, будет поведение диаметрально противоположное заботе о личных интересах. Смысл жизни надо искать не в погоне за богатствами, властью или славой, а в деятельности, направленной на благо ближних.

Остается неразъясненным вопрос: с какой стати должен человек делать выбор в пользу добра, если путь этот изобилует ухабами, трудностями, приводит к неудобствам и лишениям, а порой даже опасен для жизни. Добро — явно не порождение моей воли, оно и не порождение природы, которая провозглашает закон сильного, и уж, конечно, не воля права, которое повсюду зиждется на страхе и насилии. Отчего же я должен повиноваться этой воле? Чья это воля?

Этой воле я должен повиноваться, ибо она есть воля божья, иного ответа не существует. Если бы бога не было, не было бы оснований повиноваться такому закону. Если бы бога не было, то стремление человека к нравственному усовершенствованию было бы лишь очередным проявлением нравственного тщеславия или эгоцентрической духовной гордыни».

Я выбрал эту статью в относительно старом номере журнала, потому что она в какой-то мере близка теме. Роналд Сэмпсон мыслит в религиозной системе ценностей. Это искренне верующий человек, что вызывает мое уважение. Он задал вечный вопрос: «С какой стати человек должен делать выбор в пользу добра?» И дал на него чисто религиозный ответ. Чисто религиозный ответ для второй половины XX века. Ибо во времена, когда западный человек еще не утратил веры в человека и гуманизм, чисто религиозные ответы не исключали чисто гуманистических тенденций. Можно, веря в бога, верить и в человека. Но утрачивая веру в человека, веришь лишь в бога. Это естественно. И это страшно, что понимал наш русский Достоевский: потом утрачиваешь веру и в бога.

Я пишу все это не для полемики с западным автором. Я хочу одного: рассмотреть поиски высших целей человеческого существования на глобальном философском фоне.

Я полагаю, что полное неверие в человека не менее опасно, чем излишняя, романтически-избыточная вера в него, неминуемо рождающая разочарование. Можно верить и не верить в бога. Это интимное дело совести личности. — Можно не всегда верить в человека. Это тоже дело нашей совести. И, разумеется, нашего жизненного опыта. Но даже при абсолютном неверии человек не может не искать смысла жизни. Потому что он перестает жить как духовное существо, когда кончаются эти поиски. И вот тут нас ожидает известная психологическая неожиданность. Нельзя искать этот смысл, ни во что не веря.

Вернемся на минуту к раздумьям Роналда Сэмпсона: «Надо уметь ответить самому себе на вопрос: для чего я живу, какова цель жизни, подаренной мне на какой-то конечный отрезок времени?»

Это хороший вопрос. Это вечный вопрос.

Его задают себе и мыслящие люди нашего общества. Он рождает и бессонные ночи, и тяжкие внутренние сомнения, и шумные газетные дискуссии.

Мне кажется, что для ответа на этот вопрос нужна вера в человека. Полностью утратив эту веру, трудно найти в жизни какой-то смысл.

В сущности, и вера в Дон-Кихота — это вера в человека. И вера в Санчо Пансо это — тоже вера в человека.

Роналд Сэмпсон в той же статье пишет: «Подлинная цель в жизни — успех, успех в понимании всего мира и в моем понимании. А добродетель сама о себе позаботится…»

Он пишет об этом с иронией и горечью, сожалея о том, что из человеческих и социальных отношений добродетель (то есть, если перевести на язык нашей дискуссии, успех не мнимый, а подлинный) ускользает.

По моим наблюдениям, статьи, подобные «Тщете гуманизма», посвященные отвлеченным мировоззренческим вопросам, появляются в западной печати все реже. И даже, как мне кажется, в последнее время исчезли. Может быть, поэтому я и обратился к позавчерашней статье из журнала «Нейшн», и, может быть, поэтому я и решил подробно рассказать о нашей сегодняшней дискуссии, где наряду с вещами сиюминутными, наивными, острозапальчивыми, может быть, даже забавными говорились вещи серьезные, коренные, капитальные, затрагивающие круг вечных ценностей.