Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6472 ( № 29 2014)

И лица у всех какие-то другие раньше были, сейчас в телевизор они не подходят. Говорят: неформат. Особенно у тех же певцов и актёров. Хотя многие из них ещё очень даже могли бы спеть старые песни о главном. А уж если они захотят записать что-то на какой-нибудь диск, то и подавно ничего у них не получится. Там такие форматы сейчас пошли, что раньше и не снились, особенно финансовые.

Да куда ни глянь, везде столько всего, что не только в рамки приличия, которые сами по себе стали очень эластичными, но и ни в какие ворота не лезет.

С Европой нам стало совсем уж невмоготу тягаться. Там сейчас самый модный формат: чтобы женщина была с бородой и при этом пела непонятным голосом – то ли мужским, то ли женским. Полтора века назад таких женщин было навалом в бродячих цирках, теперь же где их взять? То ли для получения таких особей надо генно-модифицироваться, то ли семейную жизнь переналаживать.

То, что семья в старом виде – муж, жена, дети, – уже неформат, по крайней мере на Западе, стало окончательно ясно. Родители должны быть теперь строго под номерами и исключительно одного пола. У них и раньше-то был брак исключительно по расчёту, а теперь вдобавок и по расчёту на первый-второй.

Больше в цивилизованной Европе сейчас таких пар, когда мужик с мужиком живут и детей им можно усыновлять или удочерять. Так что если поживёт девочка в такой семье лет шестнадцать, вполне может быть, что у неё борода сама по себе вырастет. Или как минимум бакенбарды.

Что там говорить, и у нас формат семьи во многом меняется. Под семейными ценностями всё больше понимается только то, что интересует грабителей.

А в Европу, наверное, вскоре с женой вдвоём и не поедешь, в одном номере не поселят. Придётся, наверное, двумя парами сразу ездить, мужьям в одном номере селиться, жёнам – в другом, а под покровом ночи меняться своими благоверными.

Можно, конечно, попытаться на месте подходящую пару поискать, но имеется риск в спешке по-настоящему в западный формат попасть. А может быть, не только в формат, но и в переплёт.

Самое трудное, безусловно, объяснить народным массам, почему новый формат лучше старого. Но тут на помощь можно призвать таких эрудитов, как пресс-секретарь американского Госдепа крошка Псаки.

Это только с виду она такая бестолковая, а на деле она сама по себе и есть новый формат – а-ля гофмановский уродец Циннобер, обладающий магическим даром привлекать к себе людей. Американцы просто показывают всем, в первую очередь журналистам, насколько бессмысленны разговоры, которые они пытаются вести в старом формате.

Вот и мой компьютер туда же. Стоило мне задуматься, чем закончить фельетон, как он выдал надпись: "Чё так долго тупишь? Форматнуть, что ли?"

Теги:фельетон

Виктор БОГОРАД

Сергей ТЮНИН

Теги:карикатура

События Первой мировой войны находили отражение в литературных произведениях, написанных по горячим следам. Военные стихи и рассказы издавали Ф. Сологуб, Л. Андреев, В. Брюсов, В. Маяковский, В. Хлебников, И. Северянин, С. Городецкий, А. Блок и многие другие. В июле 1915 года одна из лучших сатириков своего времени Н.А. Тэффи выпустила сборник рассказов "Зарево битвы". Даже в трагической теме Надежда Александровна находила юмористические нотки.

Деревушка вся была разбитая вдребезги, как старая чашка. Немцы исколотили её своими огромными снарядами и ушли - точно дело сделали.

В версте от деревушки торчит труба кирпичного завода. На ней три яркие заплаты из нового кирпича – гордость владельца завода. Ещё бы! Немцы подняли неистовую пальбу по трубе; разбили её в трёх местах, а свалить так и не смогли.

– Вот ведь какой кирпич выделывает мой завод! – хвастается хозяин. – Против немецких «чемоданов» устоял.

И торчит труба гордая, выше прежнего – выше потому, что деревушка обескрышенная, раздавленная, словно к земле присела.

Но и она уже оживает. Запестрели стены заплатками из свежего тёса, кое-где на стропилах зажелтела временная соломенная кровля. Налаживается жизнь, возвращаются люди.

В тот страшный день, когда налетела немецкая артиллерия, деревушка была пуста. Жители успели вовремя скрыться, забрав свой скарб.

Во всей деревне остался только один житель, ни за что не пожелавший покинуть своей хаты. Это был Игнатий Сливка. О нём-то я и хочу рассказать.

Мы бродили по полю, осматривали опустевшие окопы, искали, не найдём ли какого любопытного осколка от снарядов.

Место было интересное. Наши окопы встречались с немецкими и переливались через них. Издали смотреть – словно две реки взмывались волнами навстречу друг другу, и вот одна остановилась, другая через неё перекинулась и повернула русло.

Но ничего в окопах уже не было Из соседнего городка и из деревень нахлынуло сразу после немецкого отступления много любопытных и разобрали на память все кусочки и осколочки.

Но это было не так важно. Хотелось разыскать и побеседовать с Игнатием Сливкой. Нам о нём ещё на станции рассказывали.

Подумать только! Человек остался один в целой деревне, через которую перелетали и наши, и немецкие снаряды. А потом туда же пришли немцы, и он один видел их, и они видели, что он один в целой деревне. Подумать жутко! Чего только он не перечувствовал! Как с ума не сошёл!

Искать Сливку пришлось недолго. Он сам вылез из-под какого-то забора, точно поджидал нас. И прямо сказал:

– А я здесь.

Очевидно, любопытствующие уже приучили его к расспросам. Он подошёл спокойно и деловито, маленький, худенький, загорелый, с энергично сдвинутыми бровями, с седоватыми бачками.

– Ну, Сливка, расскажите нам, пожалуйста, как немцы тут были.

Он прокашлялся.

– А вот спустили они пруд у помещика, воду всю выпустили, а там, в пруду, караси были. Так они всех карасей переловили. Два ведра полных. Во какие караси!

Он показал ладонями величину карася, и так как был, по-видимому, человек честный, то долго сдвигал и раздвигал руки, чтобы быть точным. Наклонил голову, пригляделся сбоку.

– Во какие! Жир-р-рные! Потом побежали немцы и карасей побросали, мне полведра осталось. Га! Во какие!

Он опять нашёл точную величину карася и долго тряс руками:

– Во какие! Караси! Во!

– Ну, расскажите нам, Сливка, страшно вам было, когда снаряды в деревню полетели?

– А, страшно! – нехотя ответил он, задумался, усмехнулся. – Во какие, ей-богу!

– Что?

– Да караси. Полведра оставили. Как стали убегать, заторопились и полведра карасей оставили. А всего ведра два наловили. Во!

– Слушайте, Сливка, а они как к вам отнеслись? Ведь вы тут один во всей деревне остались. Что же, они грубо с вами обращались?