Сергей Филатов - Рим рукоплещет!

Лошадь привыкает к посадке всадника, приспосабливается к центру тяжести его корпуса. Если на выступлении всадник переменит посадку-центр тяжести корпуса уйдет с привычного для лошади места, да и шенкеля не будут там, где лошадь привыкла их ощущать. Эти перемещения будут лошадь сбивать, она начнет нервничать и, конечно, плохо выступит.

…Итак, я начал постигать все премудрости и тонкости выездки. Простые элементы - шаг, во всех его разновидностях, пируэты на шагу и рыси, боковые движения и другие, входящие в программу троеборья, - Ингас уже знал. Я еще раз, уже под руководством Николая Алексеевича, отшлифовал их и перешел на отработку классических элементов: пиаффе - то есть рыси на месте, одного из самых сложных номеров программы выступлений по выездке, пассажу - высокой ритмичной рыси, очень красивой и грациозной при исполнении. Из пассажа лошадь переходит в пиаффе и, наоборот, из пиаффе в пассаж без изменения темпа, сохраняя поступательное движение, или, как говорят конники, "импульс". Отрабатывал смену ног на галопе в два, три, четыре темпа, а также самый сложный элемент - смену ног в один темп. Трудные фигуры и пируэт на галопе, и целый ряд других очень сложных, но чрезвычайно красивых фигур.

Когда я раньше видел выступление по высшей школе верховой езды, мне никогда не приходило в голову, как много творческого труда вложено всадником в лошадь.

Теперь мне самому предстояло "отработать" Ингаса, чтобы он выполнял все эти сложные движения. Знаний у меня не было. Приходилось самому учиться. Я наблюдал за манерой езды старших товарищей, в особенности за Николаем Алексеевичем, Старался уловить малейшие тонкости в их работе. И всегда искал новые методы, новые средства выездки, помня заветы Николая Совы: "Шаблонов нет, ищи, твори!".

Николай Алексеевич внимательно следил за моей работой и поддерживал меня, если видел, что я. применяю что-то, новое, свое. Он давал мне полную инициативу. Но, если я начинал "перемудривать", Николай Алексеевич тут же указывал мне на допущенную ошибку и помогал ее исправить.

Прошло около семи месяцев, как я стал с ним работать, - теперь он был послушен, как благонравный ребенок. От своенравности, злости и упрямства Ингаса не осталось и следа.

Специалисты-конники утверждают: "чем строптивее лошадь в начале работы, тем она послушнее, если всадник сумел ее себе подчинить". Ингас полностью подтвердил это. Он четко выполнял все, что я от него требовал. Никогда не делал лишнего движения, никогда не прекращал раньше времени выполнение упражнения, за что на соревнованиях обычно ставят большие штрафные баллы.

При выездке решающую роль играет подбор железа - трензельного удила, а самое главное, мундштука. Обычно мундштук лошади подбирают смерив ей палочкой рот, но Ингасу такой подбор не годился. Мне пришлось самому идти в кузницу и с помощью кузнеца своими руками сделать мундштук, который соответствовал рту Ингаса.

У разных лошадей разные беззубые края нижней челюсти. У одних они мясистые, у других - очень нежные. Также и язык. У одних он толстый, у других - тонкий. У Ингаса беззубые края - очень нежные, а язык - толстый. Наши стандартные армейские мундштуки ему не подходили. Ему нужен был мундштук с мягким, толстым грызлом, с высокой дужкой, чтобы во время работы, особенно при сильном сборе, он мог свободно, вернее подвижно, действовать языком, - иначе рот Ингаса был бы сухим. Если дужка мундштука мала и намертво прижимает язык - значит, мундштук не соответствует языку лошади. Большое значение имеет и длина щечек мундштука. Чем нежнее беззубые края нижней челюсти лошади, тем короче должны быть щечки мундштука и толще, то есть мягче, грызла. Всадник всегда должен помнить о том, что чем строже мундштук, тем мягче должны быть движения руками.

Трензельные удила я тоже подбирал с учетом чувствительности углов рта Ингаса. Трензельные удила могут быть из двух ветвей и трензельных колец или из трех ветвей (восьмерка) и трензельных колец. Трензельные удила восьмеркой более строгие.

…Начинаю работать с Ингасом по сложным элементам высшей школы верховой езды. Как будто подготовил все. Железо в порядке, мягкость рта у лошади была мною отработана еще раньше. В галоп Ингас свободно поднимался по требованию шенкелей с правой и левой ноги и шел в мягком поводу - значит, можно отрабатывать смену, ног на галопе.

Я заранее разработал схему тренировки Ингаса. Выведя его, на манеж, сразу поехал в угол, поднял его в галоп с правой ноги, так как ехал направо, переменил направление и, подойдя к противоположному углу, выдержал левый шенкель, плотно прижав его к левому боку, а правым шенкелем, немного усилив его действие шпорой, заставил Ингаса сменить ноги справа налево.

Работать в углах манежа я начал потому, что для Ингаса это было наиболее удобно. Ингас хорошо усваивал упражнение при смене ног, когда я делал заезд направо пли налево на галопе, и при подходе к стенке манежа. Когда Ингас усвоил эти предварительные упражнения, я стал производить смену ног на галопе по прямому направлению.

Действовал я очень осторожно, не допуская никакой резкости, и разрешал Ингасу сменить ноги там, где ему будет удобнее. Резкость могла бы напугать Ингаса - поэтому я был очень внимателен, не спешил. Излишняя торопливость могла бы все испортить.

Николай Алексеевич хвалил меня за большое терпение.

- Знаешь, Сергей, - как-то сказал он мне, - ты очень правильно делаешь, что не торопишь Ингаса. Есть такие всадники, которые требуют от лошади, вопреки всякой осторожности, в самом начале работы-немедленной смены ног. Им, видишь ли, не терпится. В результате лошади делали неправильное движение и задом уходили в сторону. После того как Ингас стал производить смену ног раздельно, то есть вперед слева направо, а затем справа налево, я решил, что можно приступить к отработке смены ног через определенное количество темпов галопа.

Двигаясь на Ингасе галопом с левой, ноги, при езде налево, я произвел смену ног слева направо, потом проехал несколько темпов без смены, ног и заставил сменить ноги справа налево. Как только он это проделал, я его приласкал и дал сахару. Это упражнение я повторил несколько раз. Ингас стал делать смену ног безошибочно - тогда я начал отсчитывать определенное количество темпов. Сменил Ингасу ноги слева, направо и отсчитал семь-восемь темпов. Потом снова сменил ему ноги уже справа налево и снова отсчитал определенное количество темпов.

Когда Ингас стал свободно менять ноги на галопе через 5-6 темпов, то я уже не сомневался, что он будет так же легко производить смену ног и через четыре, три и два темпа. И не ошибся. Он отлично стал менять ноги в этих темпах.

Самое сложное было впереди: приучить Ингаса к смене ног на галопе в один темп. Вот тут-то мне понадобилось все мое уменье и терпенье, потому что выполнение этого наисложнейшего упражнения требует от всадника исключительной четкости, почти автоматизма в согласованности действий шенкелей и поводьев.