Андрей Манчук - Кровь Донбасса

Кроме того, как это часто бывает в эпоху стагнации и упадка, среди части украинских левых господствуют «ликвидаторские» комплексы — то есть боязнь политики, отрицание самой необходимости реальной политической борьбы, без которой, конечно, нельзя добиться серьезных общественных преобразований. Но это болезни роста, и это пройдет. Появляются левые группы и профсоюзы, которые проявили себя в резонансных трудовых конфликтах и протестных кампаниях. Развиваются левые издания — и некоторые из них уже пытаются быть изданиями не «для своих», а для общества. Левые начинают показывать зубы и делать первые попытки отвоевать общественное сознание. Так, совсем недавно благодаря кампании украинских левых удалось отменить победу ультраправых блогеров на престижном международном конкурсе The Bobs, куда их вопреки правилам конкурса протащили украинские либералы. Правые бешено сопротивлялись, они провели контркампанию, привлекая к ней известных политиков, — но проиграли. И этот эпизод мог бы стать прецедентом.

ЗП: — Находите ли вы в этом парадокс — когда во всём мире оппозиция либо уже левая, либо левеет — в России самыми прогрессивными считаются оппозиционеры либерального толка, что, прямо скажем, дурной тон — это ж вчерашний день.

AM:— Это ситуация типична не только для России, но и для большинства постсоветских стран, где интеллигенция уже четверть века воспитывается на догмах антикоммунизма и национализма. Антикапиталистические настроения в обществе постепенно растут— другое дело, что пока их использует в своих целях абсолютно рыночная и буржуазная «Свобода». Но ситуация изменится с того момента, когда на политической арене появится влиятельная левая политическая сила.

Svpressa.ru, Liva.com.ua, июнь 2013 г.

В день, когда нацисты уничтожили в Киеве памятник Ленину, мы были в Кито — высокогорной столице республики Эквадор. Здесь, в Андах, проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов — глобальный форум левых и социальных активистов, организованный при деятельной поддержке эквадорского правительства.

Как раз накануне киевских событий мы знакомились с эквадорскими комсомольцами, среди которых был низкорослый худенький подросток по имени Ленин. Подобные имена достаточно обычны для политизированной культуры Латинской Америки. К примеру, одного из эквадорских прокуроров, о котором рассказал нам Олег Ясинский, зовут Троцким — и он ведет борьбу с престарелым индейским вождем по имени Сталин, который нелегально продает в США цанцы — человеческие головы, обработанные по традиционному способу племени шуаров. Но этот юный эквадорский Ленин пока что лишь открывает свою политическую биографию. Старшие товарищи представили его украинским и российским делегатам только из-за его имени — однако комсомолец не понимал ни слова по-английски и растерянно слушал наш разговор с галерки фестивального павильона. Потом я застал его слушающим музыку на лужайке, где на фоне далеких вулканов играл фольклорный индейский ансамбль.

Я сразу вспомнил об этом после вестей из Киева, оценив иронию истории и географическую широту ее причудливых параллелей. В то время как в странах бывшего СССР торжествует правая реакция и одураченная пропагандой толпа атакует памятники Ленину — как символ практики и идей, которым враждебна наша националистическая буржуазия, — где-то в другом мире идет обратный исторический процесс, традиция которого восходит к давнишним революционным событиям в России и Украине. И названный в честь Ленина мальчик вполне может служить символом этого векового процесса — не каменным, а живым.

Выступая перед участниками фестиваля, мы ловили себя на том, как трудно объяснить им природу иллюзий в отношении Европейского Союза — которые на деле являются все теми же старыми позднесоветскими чаяниями пришествия «настоящего» капитализма, помноженными на тотальную гегемонию правой антикоммунистической пропаганды. Однако большинство активистов сами уловили политическую суть Евромайдана. «Похоже, что это революция наоборот», — сказал о киевских событиях коммунист Диего Винтимилья, двадцатипятилетний депутат местного парламента с панковским «ирокезом» на голове, который пригласил нас на «коммунистический завтрак» в местной «Верховной Раде». Он насмешливо напомнил, что во время недавних событий в Эквадоре, когда протестовавшие против неолиберальных реформ индейцы и левые вошли в Кито, захватив президентский дворец, они не тронули памятники испанским конкистадорам — но зато сумели дважды за десять лет взять власть в стране, а потом отстояли ее, отразив попытку правого путча.

«Видимо, потому, что мы учились у Ленина», — говорил об этом Диего.

И действительно— практический опыт молодых эквадорских активистов позволяет прочувствовать разницу между революционной борьбой и политическим шоу Евромайдана. Это люди из поколения революции 2000 года — когда неолиберальные реформы закончились для Эквадора дефолтом и правительство местного «чикагского мальчика» Хамиля Муада, изучавшего госуправление в Гарварде, приняло решение отказаться от национальной валюты сукре в пользу американского доллара. К восставшим жителям Кито примкнул Лусио Гутьеррес, командовавший полком президентской охраны, — и впоследствии он выиграл президентские выборы, опираясь на поддержку индейских движений. Популярный военный шел на выборы с имиджем «нового Чавеса», однако, придя к власти, он запросил новые кредиты МВФ, попытавшись приватизировать под их гарантию пенсионную систему страны. Это привело к новому массовому народному восстанию в апреле 2005 года. «Группы студентов бросились захватывать автобусы и перегораживать ими улицы с криками "Viva el раю !”— "Да здравствует забастовка!"» — рассказывает об этом один из участников событий.

Гутьеррес, который рассчитывал на поддержку США, ввел в стране режим чрезвычайного положения и направил на улицы Кито войска. Однако армейские части отказались подавлять протесты. Вчерашний народный любимец был низложен, укрылся в бразильском посольстве, а затем бежал из страны.

Эквадорские левые с восторгом рассказывают о тех днях — когда на старинных улицах Кито, с его волшебно красивой архитектурной застройкой, которая позволила этому городу одним из первых попасть в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, проходили ожесточенные столкновения с полицейскими. Разочарование в «мессии» Гутьерресе не прошло даром. Левые и индейские организации сумели организоваться в мощное политическое движение, выдвинув из своей среды нового кандидата — будущего президента Рафаэля Корреа, который обязался воплотить в жизнь программу социальных реформ. Она предусматривала аграрную реформу, борьбу с безработицей, снабжение населения продовольствием по сниженным ценам, доступное для всех эквадорцев образование и медобслуживание, а также строительство жилья для всех нуждающихся в нем граждан.