Сергей Лесков - Умные парни (сборник)

– Пару раз ногами, пожалуй, дрыгнуть успеешь, – делает предположение подполковник.

Становится неуютно. Пока бомбы движутся, как сосиски, по конвейеру, произвожу в уме подсчет: чтобы убить одного человека, достаточно 4 мг «лекарства» доктора Шредера, следовательно, средняя бомба, если ее начинку разлить по шприцам, унесет более 50 миллионов жизней. Оценить эффект при распылении невозможно – зависит от погоды и ветра. Как ни цинично звучит, метеозависимость с точки зрения военной науки является главным недостатком химического оружия, которое по эффективности значительно уступает другим видам оружия массового поражения. Если ветер повернет не в ту сторону, отрава может накрыть свои же позиции. Циники говорят, что, будь эффективность химического оружия выше, гуманистические соображения не помогли бы подписать Конвенцию по его уничтожению. В это верить не хочется. Даже в годы Второй мировой войны со всеми ее ужасами и массовыми убийствами химическое оружие, от которого ломились арсеналы, не было задействовано.

– Чтобы поражающую силу узнать, надо на ком-нибудь химическое оружие испытать? – спрашиваю у полковника Сергея Паламарчука, который служил на многих химических объектах России. – У нас полигоны имелись? Может, добровольцы находились?

– В Каракалпакии была база, где на животных экспериментировали, – отвечает бывалый полковник и затягивается дымком, предаваясь ностальгическим воспоминаниям. – Как и положено – мыши, крысы, кролики. Высшее звено – приматы. Военные медики создавали противоядия-антидоты. Если вдохнуть Vx и быстро вколоть в мягкое место шприц, особых последствий не будет. Хотя бывали случаи, когда новое вещество прекрасно работало на шимпанзе, а человека не брало. Организм – тонкая вещь. Чтобы его правильно отравить, надо постараться.

После приободряющей просветительской беседы продолжаю расчеты. Получаю ответ: весь арсенал Леонидовки может несколько раз уничтожить человечество. Сколько таких Леонидовок на планете? Только в России в разных регионах семь крупных объектов по хранению химического оружия. Пока в России уничтожено 27 % ее запасов, а в мире – уже 38 %. Основные накопления, естественно, приходятся на долю России и США. Америка обогнала нас по уничтожению, но не от сознательности, а по той причине, что в прежние времена рядом с химическими арсеналами сразу строила заводы по утилизации. Но сейчас в США работы по уничтожению химического оружия на время приостановлены: технологии были основаны на сжигании и оказались экологически вредными.

Российские технологии этого недостатка лишены, и серьезные экологи претензий ни к одному из наших объектов не предъявляют. Если не считать, конечно, тех, кто на экологических спекуляциях строит предвыборные кампании, забывая о том, что хранить химическое оружие много опаснее, чем уничтожать. В Леонидовке в широкой зоне защитных мероприятий в восьми населенных пунктах живет 15 тысяч человек и на жизнь никто не жалуется. Как и полагается, крупный промышленный объект поднимает уровень жизни. Но бдительность терять нельзя: в соседней Саратовской области с химическим оружием были связаны экологические инциденты.

После того как внутрь авиабомбы заливают ортофосфорную кислоту, которая разрушает ядовитое вещество, снаряд несколько месяцев хранится на складе. Проводится еще ряд хитрых химических манипуляций – и конечное вещество можно использовать в качестве минерального удобрения. Это, кстати, могло бы решить вопрос перепрофилирования заводов по уничтожению химического оружия, которые обзавелись собственной приличного уровня инфраструктурой. В Леонидовке, окруженной ветхими деревнями, построены комфортабельный поселок, школа на загляденье, современный медицинский центр, новые дороги. Бросать это хозяйство, словно на планете, которую не удалось освоить, расточительно. Вопрос о том, как будут использоваться заводы по уничтожению химического оружия, когда полностью выполнят свою миссию, государственный и станет актуальным в недалеком будущем.

– Сотрете в порошок все оружие – и чем займетесь? – спрашиваю у 31-летнего подполковника Пушкарева, который внешне напоминает педагога или научного работника.

– Может быть, учителем химии в школу пойти? – размышляет он над жизнеустройством. – Даже если придется из армии уволиться, стоит этим пожертвовать, чтобы о химическом оружии дети только на уроках узнавали.

Если с войнами мы еще миримся, то ядерной войны не хочется никому. Атомное оружие на планете имеется всего у семи государств. Но десятки стран на всех континентах стремятся овладеть ядерными технологиями, и некоторые не прочь освоить полный ядерный цикл. Ситуацию осложняет угроза со стороны террористов, которой в те времена, когда создавалась атомная бомба, просто не существовало. В мире предложено несколько проектов по обеспечению доступа к ядерным технологиям при строгом соблюдении принципа безопасности. Ближе всех к реализации – Международный центр по обогащению урана на базе прежде закрытого Электролизного химического комбината в Ангарске.

Веками в песнях русские признавались в любви к Волге. В 1960-х годах лирический акцент сместился в сторону сибирских рек, из которых особенно выделялась Ангара. Молодой Иосиф Кобзон, которому еще предстояло стать певцом всех времен, пел песню Александры Пахмутовой: «Плывут сибирские девчата / Навстречу утренней заре / По Ангаре, по Ангаре». Куда плывут девчата, было непонятно, да и не важно. Романтика ценилась сама по себе и не вступала в реакцию с грубыми реалиями. Десятилетия спустя с большой долей уверенности можно предположить, что девчата плыли на строительство Ангарского электролизного химического комбината (АЭХК). На Ангаре и в Сибири это крупнейший производственный комбинат. Что там в Сибири! АЭХК потреблял 4 % всей электроэнергии, которая вырабатывалась в СССР. Легендарная Братская ГЭС, хотя это было величайшей тайной, строилась специально для обслуживания комбината. При этом о самом АЭХК не было известно практически ничего – его окутали строжайшей секретностью.

«Я много лет работал за границей, – говорит директор комбината Александр Белоусов. – Когда предложили вернуться в Ангарск, не сомневался. Таких предприятий в мире – на пальцах одной руки. И перспективы просто фантастические».

Сегодня не секрет, что в 1950-х годах Пентагон подготовил план атомной бомбардировки 18 советских городов. Позднее этот план был расширен до 30 городов, затем до сотни. Хиросима и Нагасаки рассматривались как удачный эксперимент. Чтобы отвести угрозу, стране требовалось создать адекватный ядерный потенциал. Комбинат в Ангарске – важнейший элемент длинной промышленной цепочки в производстве ядерного оружия. АЭХК – один из четырех заводов, где происходит обогащение урана до нужных кондиций, чтобы использовать его в качестве топлива или боевого заряда.