Сергей Лесков - Умные парни (сборник)

В 1945 году артиллерийский завод имени Сталина в Горьком приказом Сталина был переведен на атомную тематику. Завод участвовал в создании реактора «А», который ласково называли «Аннушка» и на котором был получен плутоний для первой советской атомной бомбы. В 1948 году был создан совершенно замечательный реактор нового поколения ЛБ-100 (если кто не улавливает исторический контекст, ЛБ – это Лаврентий Берия), из которого выросли все следующие реакторы ОКБМ. Мне кажется, что если Лаврентия Берию сравнивать с каким-то оружием, то подводная лодка ему самая подходящая пара.

Под водой шло соперничество, как в космосе. Советская атомная подводная лодка была похожа на американскую лишь тем, что была атомной и подводной. Америка, у которой во все времена было пруд пруди военных баз по всем океанам, обошлась одним реактором на лодке – нам пришлось искать место для двух, что ставило принципиально новые задачи по компоновке. И к каждому реактору предъявлять особые требования по надежности. Кроме лодок с водо-водяными реакторами, в СССР была поставлена на боевое дежурство целая дивизия атомных подлодок с жидкометаллическими реакторами, в которых использовались окись бериллия и сплав свинца с висмутом. Американская «жидкометаллическая» лодка «Seawolf» плавать так и не научилась.

Подводный мир враждебен человеку, как космос. И прорваться в океанские глубины было не проще, чем выйти в космос. У подводников нет своего Юрия Гагарина только по той причине, что в одиночку подводной лодкой управлять невозможно – нужен экипаж. А это, наряду с множеством других принципиально новых задач, ставит еще одну специфическую, которую академик Александров называл «проблемой пердильных газов». Если на дизельных лодках экипаж без всплытия уже через две недели теряет сознание, то атомные лодки с современной системой адсорбции могут лежать на дне несколько месяцев, и морякам разрешают даже курить под водой.

«Однажды мы через Гибралтар прошли в Средиземное море, но нас засекли, – вспоминает каперанг, похожий на гардемарина. – И мы легли на дно. Нас несколько месяцев искали, но не нашли. Мы элементарно могли одним залпом уничтожить шестой американский флот в Средиземном море. Но мы не парились и спокойно курили, нам ничего не угрожало».

«В моей лаборатории в советские времена работало семь слесарей, которым оклад в личном порядке устанавливало министерство, – вспоминает начальник отдела Владимир Галушкин, который на ОКБМ-Африкантов имеет репутацию местного Гомера. – Они получали в три раза больше молодого инженера. У каждого был закрытый верстак с личным инструментом, к которому притрагиваться было строго запрещено. Однажды Курчатов потерял ключ от сейфа, и наш слесарь открыл замок за двадцать минут. Курчатов подарил слесарю коньяк и колбасу из кремлевского буфета».

Сегодня колбасой и алкогольными напитками никого не удивишь. Редкостью стали рабочие. Когда спускали на воду атомный крейсер «Петр Великий», квалифицированных сварщиков на любые деньги собирали со всей страны. ОКБМ-Африкантов тоже познало жуткий дефицит рабочих кадров, но год назад все вакансии были заполнены, и прием прекращен. Причина проста – рекордная зарплата. Если прочие предприятия Нижнего с трудом сводят концы с концами, то атомная отрасль идет в рост. В сборочном цехе крупногабаритного оборудования средняя зарплата достигает 40 тысяч рублей.

Токарь-карусельщик Евгений Сучилкин кается, что в прежние времена два раза уходил из конторы Африкантова, но теперь начал третью жизнь и изменять рабочему месту не намерен, поскольку такие деньги могут только в сладком сне присниться. Восемнадцатилетний Александр Башев работает после ПТУ первый месяц, получает пока 15 тысяч, но, во-первых, испытывает за станком наслаждение, которое сравнивает с поиском мелодий на музыкальном центре, и, во-вторых, имеет перед глазами многие удачливые примеры зажиточной жизни. Мне издали показали жилистого слесаря, который регулярно получает больше 70 тысяч, но разговаривать с ним не рекомендовали, ибо больше всего на свете он не терпит, когда ему ставят палки в колеса досужими беседами.

Возникает вопрос, как у классика: откуда деньги, Зин? Проще всего было бы сказать, что атомная отрасль по ряду федеральных программ наращивает перспективу. Но бюджет конторы Африкантова лишь наполовину формируется федеральными программами. Не меньше ОКБМ зарабатывает коммерческими проектами, выполняя сложные заказы и подтверждая древнее правило: ничто в подлунном мире не ценится так, как знание и умение. Технологии уникальных бессальниковых насосов и прямоточных парогенераторов, которые так и не были освоены супостатами во время гонки вооружений, нашли спрос во многих гражданских областях. ОКБМ-Африкантов, как объяснил молодой директор Дмитрий Зверев, принципиально отказывается от контрактов, когда иностранцы пытаются приобрести редкие технологии, и соглашается на импорт лишь готовых изделий.

Нашим ученым удалось научить реактор работать на уране низкого обогащения, хотя в США используют дорогой оружейный материал. Впоследствии это позволило ОКБМ-Африкантов модернизировать свои реакторы для гражданских целей. Среди последних крупных заказов – реактор будущего на быстрых нейтронах, который строится на Урале, реактор малой мощности для Казахстана и реактор плавучей атомной станции для Крайнего Севера. Плавучих АЭС, хотя это чрезвычайно перспективное дело, нет ни у кого в мире. Америка в 1970-х годах имела единичный опыт, но обожглась. Поскольку Россия остается единственной в мире страной, которая имеет атомный ледокольный флот, то проблемы с созданием плавучих АЭС могут возникнуть лишь финансовые, но никак не технические. Первая российская плавучая АЭС «Академик Ломоносов» должна быть спущена на воду в 2013 году и будет отапливать Северодвинск.

«Плавучие АЭС, которые, это ежу понятно, необходимы на Крайнем Севере, мы могли построить еще в начале 1990-х, – говорил каперанг и, видимо, молодеет от воспоминаний. – Америка готова была бешеные деньги вложить, Клинтон уже слюной истекал. Ельцину оставалось только кивнуть, но он другим увлекся. Сейчас деньги на проект пошли – и цены взлетели невероятные. Пошел цыганский торг. Не могу в толк взять, как можно жить, обворовывая свою страну?»

В Великом Новгороде придумали историю о купце Садко, который был первым русским подводником. Через века уже Нижний Новгород, в ту пору именовавшийся Горьким, стал подводной столицей страны. В ОКБМ-Африкантов создавались реакторы, в КБ «Лазурит» проектировали подводные лодки, на заводе «Красное Сормово», воспетом пролетарским писателем Максимом Горьким в романе «Мать», их строили. Как субмарины из Волги попадали в далекие моря-океаны? Лодки шли по ночам по Беломорско-Балтийскому каналу имени Сталина, который обессмертил все тот же писатель Максим Горький. Канал, вырытый зэками, был слишком мелок, и приходилось в шлюзах создавать высокую волну, которая буквально выплевывала субмарину вверх по течению.