Сергей Лесков - Умные парни (сборник)

Вопрос: Ломоносов никаких формул не оставил, поэтому на Западе его не знают. И все-таки что же отличает математика от других ученых? Физики похожи на химиков, биологи – на физиологов. А математики – какие-то особенные.

Ответ: Математика – это шестое чувство, но развито оно у очень немногих. Математика – выдуманная наука, продукт абстрактного ума, она не имеет дела с привычным миром, как другие науки. В математике важна особенная интуиция, понимание ее внутренней логики и гармонии.

Вопрос: Президент Академии наук Юрий Осипов сказал мне, что в России самые сильные математики – Маслов и Фаддеев. Так вот Маслов признался, что завидует вашей интуиции. Откуда она берется, эта интуиция?

Ответ: У Вити тоже много чему можно позавидовать. Интуиция? Работать надо много. Моя жена жалуется, что устала смотреть в мою спину. Я все работы пишу на черновиках от руки, потом переношу в тетрадь. У меня были прекрасные учителя – академики Ольга Александровна Ладыженская и Владимир Александрович Фок, но я уверен, что самое лучшее образование человек дает себе сам.

Вопрос: Не верите в гениев и вундеркиндов?

Ответ: Почему же, Моцарт был гением и вундеркиндом. Про меня мама говорила, что я очень упорный, если что-то захочу, обязательно сделаю. На олимпиадах я не побеждал, среди студентов лучшим не был. Но диссертацию защитил первым, что вызвало некоторую ревность. Когда за рубежом мне стали высокие премии давать, Колмогоров, рассказывают, сказал: неприлично, что я не академик, – и меня сразу выбрали.

Вопрос: Ваш учитель академик Фок, как, кстати, и Ландау, некоторое время провел в тюрьме и был вызволен Капицей. А вас обошли подобные неприятности?

Ответ: В 1953 году меня почти уже арестовали по доносу за чтение Кнута Гамсуна. Он и сейчас один из моих любимых писателей. Читал на английском языке даже те сочинения, которые не переведены на русский. А в партии я никогда не состоял и сейчас далек от политики.

Вопрос: Русская математическая школа знаменита на весь мир. Но очень многие наши выдающиеся математики уехали на Запад и бывают в России лишь наездами. Первое, да и второе, поколение ваших учеников чуть не в полном составе за границей. Почему вы никогда не принимали приглашений?

Ответ: Мне предложения стали поступать раньше, чем кому бы то ни было, и они были высокого качества. Еще в 1971 году мне предлагали возглавить кафедру в Принстоне. Недавно давали Институт имени Эйнштейна в Нью-Йорке. Но я родился в России и хочу жить и работать в моей стране.

Для меня родной лес эмоционально важен, без него не смогу. И учеников я оставить не могу, хочу иметь учеников дома, а не за границей.

Вопрос: Людвиг Дмитриевич, в научном сообществе многие считают, что в 1999 году вас незаслуженно обошли Нобелевской премией, которую получили два американца за работы, которые были начаты вами. Будто бы ваша фамилия была вычеркнута в последний момент, а в 2000 году в знак примирения Нобелевскую премию получил Жорес Алферов…

Ответ: Не провоцируйте меня на этот разговор. На эту тему ученому говорить непозволительно.

2005

Много веков назад Платон говорил, что государством должны управлять философы. К сожалению или к счастью, за всю историю человечества философам такого случая не представилось. Последние два десятилетия Россия живет в таком сумасшедшем ритме, что о философском осознании своего исторического назначения, о глубинных корнях наших проблем и путях их решения задуматься часто недостает времени. Однако необходимость такого осмысления становится все острее, и своим видением делится директор Института философии РАН академик Абдусалам Гусейнов.

Вопрос: Абдусалам Абдулкеримович, мы беседуем в здании Института философии, фасад которого усеян мемориальными досками, как грудь генерала орденами. Здесь жили драматург Александр Островский, писатель Иван Аксаков, юрист и городской голова Борис Чичерин. В доме бывали Толстой, Соловьев, Менделеев, Горький. Но одной, и самой важной, так мне кажется, доски нет – усадьба князя Голицына была резиденцией Екатерины II, когда она приезжала в Москву. Здесь императрица жила, когда, к примеру, был подписан Кючук-Кайнарджийский мир, по которому к России отошли Крым и земли, где построены Одесса, Херсон, Николаев…

Ответ: Волхонка, 14 – место, которое является символом философско-гуманитарной мысли в России. Аксаков был лидером славянофилов, Чичерин – западников. Здесь размещался народный университет Шанявского, женские курсы, располагалась Московская консерватория. После революции здание отдали Коммунистической академии, в этих стенах выступали Сталин, Бухарин, Ельцин… Институт философии в этом здании с 1929 года, здесь вели дискуссии Зиновьев, Лукач, Мамардашвили… И вот решено передать здание Музею имени Пушкина. Мы возражаем. Это здание – больше, чем помещение, это свидетельство преемственности российской философской мысли на протяжении двух веков. В России нет другого такого места.

Вопрос: Для многих роль советской философии в XX веке видится резко отрицательной. Если уж говорить про эти стены, то именно в них разоблачались «буржуазные лженауки». Еще раньше на «философском пароходе» из России были выдворены лучшие мыслители – Бердяев, Ильин, Трубецкой, Сорокин… Всего 225 ученых, в основном гуманитариев. Как сказал Троцкий, «мы этих людей высылаем потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть невозможно». В каком состоянии после этих ударов находится философия в России? Не отстала ли безнадежно от Запада, как скажем, микроэлектроника?

Ответ: Мы привыкли смотреть на себя западными глазами. Но с тех пор, как философия перестала пользоваться латынью и заговорила на национальных языках, она создает национально окрашенные образы человека и мира. Она глубоко укоренена в культуре своего народа. Даже наши лучшие, выброшенные на Запад философы во главе с Бердяевым и Ильиным не стали законодателями мод, не получили профессуры, на них не ссылались, о них не писали в учебниках. В эмиграции оказались не только философы, но и философия. Это было русское масляное пятно на водной глади философского Запада. Говорят, что у России много экономических нестыковок, которые затрудняют вхождение в ВТО. Так и русская философия имеет много нестыковок с европейской. И это нормально. Может быть, американская философия еще дальше от европейской философии, чем русская.

В чем-то наша философия отстала. А в чем-то опередила. Запад сейчас открывает для себя Михаила Бахтина. Если брать индекс цитируемости в западных журналах, никто из наших философов не сравнится с Хайдеггером, Сартром, Бодрийяром. Но является ли этот критерий надежным? В словаре философов XX века, выпущенном в ФРГ, из ста имен нет ни одного русского. Разве это объективно?