Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6476 ( № 34 2014)

Луганчане живут на нервах, многие раздражаются и кричат друг на друга по малейшему поводу. В адрес Порошенко одни проклятия.

Обстрелов так много, что жители путаются, в какой день погиб кто-то из их соседей. Люди, похоже, начинают привыкать к жуткой мысли, что их дома и они сами – мишени для тех, кто там, в затянутой пороховой дымкой серо-зелёной дали, сейчас посылает на город снаряды, начинённые смертью.

Хотя нет, привыкнуть к этому невозможно. Можно только на время забыться, одурманив себя алкоголем. На улицах бросаются в глаза пьяные. Их развязное пение и вызывающие вопли далеко разносятся в оцепенелом городе.

Мне вспоминается рассказ жителя Луганска Дмитрия Таранского: «На днях, когда в очередной раз вырубился свет, мы поняли, что зря пытались запастись мясом и другими замороженными продуктами. Приготовили кучу закуски, напиваемся во дворе. Слышим – «грады» по городу работают. А нам уже по фигу».

Жизнь в Луганске немного оживляется в первой половине дня между наиболее интенсивными утренними и вечерними обстрелами. Люди торопятся купить самое необходимое, чтобы затем снова разойтись по своим квартирам. Там они будут маяться до ночи, каждую минуту ожидая, что придётся бежать в ближайший подвал, спасаясь от очередного обстрела украинских «освободителей». Но и во сне чувство опасности не оставит их.

Надежда на ополченцев

С группой ополченцев Станичной–Луганской комендатуры заходим на городской рынок. К редким лоткам с продуктами выстроились очереди. Горожане оборачиваются в нашу сторону. Большинство смотрит на людей с автоматами и георгиевскими ленточками с надеждой и одобрением.

– Дай вам Бог, ребята, всего самого лучшего, чтобы живыми остались, главное! – говорит, крестясь и плача, пожилая женщина. Другая – предлагает нам бесплатно взять груши. Кто-то даёт пачку сигарет. Сигареты в городе – самый большой дефицит. Цены на них взлетели в два с лишним раза по сравнению с довоенными. Продукты тоже дорожают, но не так сильно.

Несколько человек обступают нас.

– Что там слышно, возьмут «они» Луганск? Скоро обстрелы кончатся? Что дальше-то будет? – слышится с разных сторон.

Люди хотят услышать от нас обнадёживающие слова, и мы говорим их. Мне тоже приходится принять участие в вынужденном сеансе психотерапии.

– Вчера их позиции хорошо обработали, теперь меньше по городу бить будут, – повторяю я фразу, услышанную от кого-то в администрации ЛНР.

Да, ополченцы сегодня одновременно и защитники города, и его власть.

– Мы буквально заставили некоторых бизнесменов не уезжать. Говорили торговцам продуктами: уедете – лучше не возвращайтесь, – рассказывает комендант станицы Луганской Николай Витальевич Хусточкин, которого бойцы называют «батей». – Если бы мы не поступали так, сейчас в городе был бы уже настоящий голод.

По словам руководителя пресс-центра ЛНР Владимира Иногородского, руководство республики делает что может: открывает бесплатные аптеки для льготников, распределяет гуманитарную помощь наиболее нуждающимся, организует работу полевых кухонь в разных частях города, чтобы хоть кому-то из жителей обесточенных районов досталось немного тёплой пищи. Но всего этого мало, очень мало…

Либо в церковь, либо в бой

Около суток мне довелось пробыть на передовых позициях ополченцев под станицей Луганской. Ополченцы – люди очень разные и одновременно сплочённые. Простоватый парень Кубань, которому поручили противотанковое ружьё 1942 года выпуска, и вполне себе интеллектуал Норманн, православный ополченец Херсон и язычник Алексей Ратибор.

У каждого своя история, после которой он сделал судьбоносный для себя выбор, став ополченцем.

Херсон, например, работал охранником в храме родного города (благодаря которому и получил своё прозвище). Храм принадлежал Украинской православной церкви Московского патриархата. Его настоятелю члены «Правого сектора» не раз угрожали, требуя перейти под начало раскольничьего Киевского «патриархата». В конце концов «правосеки» храм сожгли.

– У нас всего несколько десятков нацистов держат в страхе весь город. Милиция сдаёт им всех, кто не согласен с нынешней властью в Киеве. Хотя больше половины жителей сочувствуют восставшему Донбассу, открыто выражать поддержку никто не решается, – рассказывает Херсон.

Именно поджог храма стал детонатором, взорвавшим его терпение. Несмотря на отговоры родных, он вступил в ополчение и теперь мечтает, что удастся не только отстоять Луганск, но и освободить от нацистов родной город и всю Украину.

Я не раз слышал от ополченцев, что они не сложат оружие, пока не возьмут Киев и Львов. Причём это было не показное бахвальство перед столичным журналистом. Эти люди уверены в правоте своего дела и не собираются сдаваться.

– Когда украинские каратели жгут хлеба, когда я слышу рассказы о том, как они стреляют по окнам, откуда мирные жители вывесили белые простыни, как это было 1 августа в Дебальцеве, у меня возникают чёткие исторические ассоциации, – рассказывает ополченец Ярослав, прошедший войну в Афганистане. – Что я скажу сыну, если допущу, что в мой Луганск придут нацисты и будут указывать нам, как жить?

Война не проходит бесследно для души человека. Поэтому нередко от ополченцев можно слышать жёсткие, подчас жестокие высказывания.

– Бывает, вернёшься с позиций в Луганск. А там во дворе сидят синяки, пиво сосут. «Ну что, – говорят, – солдат, скоро мы бандеровцев от Луганска погоним», – так в эту минуту хочется шмальнуть из автомата им под ноги, – рассказывает обаятельный парень Доцент. – Тоже мне, мужики, ничего, кроме бутылки, в руках держать не умеют, что ли?!

Этот же ополченец, кстати, рассказывал мне, что в его дворе есть люди, которые с удовольствием сдали бы его украинским силовикам, если бы тем удалось взять Луганск.

– Как-то незаметно всё начиналось. Сначала с палками брали СБУ в Луганске, потом автоматы нам раздали. А теперь уже без войны трудно себе жизнь представить. Когда долго нет приказа идти на задание, мы тут томиться начинаем, бывает, друг на друга срываемся, – рассказывает молодой ополченец Ворон. – Теперь после войны у меня два пути: либо в священники пойду, либо – в наёмники.

Дорога домой

На пограничный пункт Изварино меня вывозят совсем молодые двадцатилетние ребята-ополченцы. Местами вдоль дороги чернеют остовы автомобилей, дымится сожжённая снарядами трава.

– Иногда кажется, что всё это не из нашей жизни, – говорит житель Молодогвардейска Сергей. – Кто бы мне год назад сказал, что придётся взяться за оружие…

Сергей – простой парень из Молодогвардейска, из тех, кого киевские представители «креативного класса» называют ватниками, а московские – быдлом.