Дэвид Хоффман - Олигархи. Богатство и власть в новой России

В конце 1980-х, рассказывал Гусинский, Лужков, встречаясь с молодыми предпринимателями из кооперативов, просиживал с ними до самого утра. Лужков терпеливо выслушивал их проблемы. Было глупо идти к нему до полуночи, потому что именно тогда он начинал работать с новыми бизнесменами и часто заканчивал засветло. Гусинскому это казалось удивительным: обычный москвич мог неделю ждать своей очереди, чтобы встретиться с местным бюрократом, а тут человек, занимавший должность заместителя председателя Исполкома Моссовета, уходил домой только после того, как принимал всех кооператоров, сидевших в его приемной.

Лужков в те годы был вдовцом и однажды поздно вечером пригласил Гусинского к себе домой. “Он был одиноким человеком, не старым, но очень одиноким, — вспоминал Гусинский. — Он сказал: “Что будем пить? Давайте пить чай”. “Давайте пить чай”, — сказал я. Что у него было к чаю? Из холодильника он достал кусок черствого, заплесневевшего ржаного хлеба. Я это отчетливо помню. У него ничего не было дома, потому что он там не жил. Иногда он там спал, но очень часто проводил ночь в своем кабинете. Странный человек. Мои отношения с ним стали после этого очень теплыми”.

В 1988 году Гусинский создал кооператив “Инфэкс”, консалтинговую компанию, призванную помочь западным инвесторам понять всю сложность ведения бизнеса в Советском Союзе. Он по-прежнему оставался худощавым молодым человеком в больших очках и с широкой улыбкой. За определенную плату Гусинский выполнял функции посредника, давал юридические консультации и предоставлял маркетинговые данные. Он работал в тесном офисе без окон на дальней окраине Москвы и вряд ли мог претендовать на роль финансового воротилы, но постепенно превращался в человека со связями, ориентирующегося в коридорах власти.

Сфера деятельности Гусинского быстро расширялась за пределы Москвы. В 1988 году группа американских бизнесменов приехала в Москву в поисках инвестиционных возможностей. Среди них была Марджери Краус из “АЛКО”, консалтинговой фирмы, которая принадлежала крупнейшей в Вашингтоне юридической фирме “Арнольд и Поттер”. Краус и Гусинский быстро убедились в том, что понимают друг друга, и 13 декабря 1988 года объявили о планах создания совместного предприятия по привлечению бизнеса в Москву. Когда западные клиенты приезжали в столицу, Гусинский помогал им ориентироваться в часто малопонятном мире бюрократии {138} 138 6. Интервью, взятое автором у Марджери Краус 13 июля 2001 г.; см. также: U.S. Firm, Soviets establish joint venture to venture jointly // Associated Press. 1988. 13 December. . Однажды в Вашингтоне Краус пригласила Гусинского на ужин. Потом ей понадобились наличные, и она вместе с Гусинским подошла к банкомату, чтобы взять деньги. Гусинский смотрел на него широко раскрытыми глазами. Он никогда не видел ничего подобного. Банкомат относился к электронной банковской сети “Мост”, о чем извещала имевшаяся на нем надпись. Гусинский присвоил это название новому совместному предприятию, а потом и своему банку в Москве. Гусинский сказал, что новое предприятие станет мостом, ведущим во внешний мир. “Для нас оно станет машиной для делания денег”, — сказал он Краус.

Борис Хаит, заместитель Гусинского, вспоминал, что фирма “АЛКО” попросила их изучить продовольственный рынок, потому что один из американских оптовых торговцев фруктами интересовался спросом на свежие фрукты. Гусинский провел исследование рынка, поручив студентам опросить иностранцев, живущих в городе, которые, как он думал, платили бы в твердой валюте. Хаит был озадачен, когда узнал, что наибольшим спросом пользовалось нечто под названием “киви”. Хаит ранее занимал должность заместителя директора Института медицинской техники и считал себя достаточно хорошо образованным человеком, но он никогда не слышал о киви {139} 139 7. Интервью, взятое автором у Бориса Хаита 14 сентября 2000 г. .

Гусинский взял Лужкова в поездку по США, организованную его партнершей в Вашингтоне Краус. Лужков, который все еще имел довольно смутное представление об экономике, хотел открыть в Москве крупное централизованное предприятие пищевой промышленности. Он спросил Гусинского о возможности создания “огромного предприятия, которое производило бы все”, что необходимо городу. Гусинский был настроен скептически, в то время Лужков был еще “советским чиновником, не имевшим представления о том, как работал рынок, и не понимавшим, что главное — это позволить каждому производить все, что он хочет, и тогда проблем с продовольствием не будет”. Лужков все еще мыслил категориями огромных централизованных заводов, управляемых государством, и настаивал на своем. “Вы знакомы с кем-нибудь в Америке?” — спросил он Гусинского.

Эта поездка оказалась для обоих настоящим откровением, вспоминала Краус. Никто не заинтересовался планом Лужкова по строительству в Москве огромного централизованного предприятия пищевой промышленности, но Гусинский и Лужков получили возможность полетать на частных реактивных самолетах, стали гостями таких гигантских корпораций, как “Филип Моррис” и “КонАгра Фудз”, а также посетили корпорацию “Леман Бразерс” на Уолл-стрит. Краус вспоминала, как в один из дней, после встречи с представителями “КонАгра Фудз” в Омахе, штат Небраска, двое русских осмотрели местный супермаркет. Лужков задавал множество вопросов и настоял на том, чтобы ему показали служебное помещение магазина, где рубили мясо. “Лужков был потрясен”, — вспоминала Краус о посещении забитого товарами магазина. В другой раз по дороге на очередную встречу Краус завезла их пообедать в кафе “Кентукки фрайд чикен”. Когда заказ по желобу скатился прямо в окно автомобиля, оба русских были поражены. Они никогда не видели ничего подобного. Гусинский и Лужков были странной парой. Мало известные за пределами советской столицы энергичный кооператор и московский чиновник открывали для себя сверхпроцветающую Америку, как путешественники во времени, попавшие в незнакомый мир. В Нью-Йорке им показали кондитерский магазин, изобилующий товарами. Тогда они настояли, чтобы водитель отвез их в дюжину других магазинов, чтобы убедиться, что первый не был специально подготовлен к их приходу. Вскоре они убедились, что такие магазины были на каждом углу. Багаж Лужкова потерялся, и Краус купила ему новую одежду. У него было две пары носков, которые он стирал в номере гостиницы. Гусинский хорошо усваивал полученные уроки и однажды вечером, сидя на кухне у Краус, размышлял о своих перспективах. “Он рисовал на салфетке схему будущего конгломерата, — вспоминала Краус. — Он хотел говорить обо всем!”

После возвращения в Москву вера Гусинского в политические связи сыграла важную роль в его следующем “большом скачке” — на этот раз в сфере строительства и недвижимости. Раньше его кооператив “Металл” строил маленькие гаражи-ракушки из гофрированного металла, появлявшиеся повсюду в унылых спальных районах Москвы. В эпоху кооперативов было достаточно производить и продавать то, в чем нуждались люди. Теперь же Гусинский хотел ремонтировать и реконструировать старые здания. По всей Москве имелось множество запущенных, нуждающихся в ремонте домов, а погруженные в летаргический сон государственные строительные организации не хотели заниматься такими мелочами. Гусинский понял, что может заработать большие деньги на ремонте зданий и их продаже на московском рынке недвижимости, где цены постоянно росли, а стоимость аренды хороших офисов и фешенебельных квартир, подстегиваемая растущими потребностями нуворишей, приближалась к уровню Нью-Йорка и Токио.