Дэвид Хоффман - Олигархи. Богатство и власть в новой России

Последние месяцы существования Советского Союза сопровождались настоящим экономическим хаосом. После неудавшегося августовского переворота в стране много говорили о вероятности надвигающегося голода, экономической катастрофе и полном крахе. Поставки зерна государству сократились в четыре раза. “Его просто не привозили на элеваторы, — вспоминал Гайдар. — Да и зачем? Чтобы получить бумажки, которые все по привычке всё еще называют деньгами?” И Гайдара и Чубайса ужасал всеобщий дефицит — такого Москва еще не знала. “Декабрьская Москва 1991 года — одно из самых тяжелых моих воспоминаний, — писал позже Гайдар. — Мрачные, даже без привычных склок и скандалов, очереди. Девственно пустые магазины. Женщины, мечущиеся в поисках хоть каких-нибудь продуктов. Всеобщее ожидание катастрофы” {158} 158 10. Gaidar. Days of defeat and victory, op. cit., p. 129. .

Хаос усугублялся по мере того, как разваливалось само советское государство, гигантская система управления, протянувшаяся от Москвы до самых отдаленных регионов. Армия и органы безопасности были “деморализованы”, вспоминал Гайдар, а республики пошли каждая своим путем. Ельцин был популярным лидером, но в последние месяцы существования Советского Союза у него не было “рычагов управления” {159} 159 11. Ibidem, p. 66. .

Гайдар тогда находился под большим впечатлением от примера Польши, которая начала шоковую терапию і января 1990 года, освободив цены и торговлю. “Большим взрывом” в Польше руководил специалист по экономическим реформам Лешек Бальцерович, и он принес немедленные результаты: на смену дефициту потребительских товаров пришло изобилие товаров на уличных рынках, а первоначальный скачок инфляции был относительно кратковременным {160} 160 12. Sachs J. Poland’s jump to the market economy. Cambridge: MIT Press, 1993. . Польская шоковая терапия была отчасти результатом работы экономиста из Гарварда Джеффри Сакса, который с группой других представителей Запада призывал Россию последовать тем же путем. Роль отдельных граждан и правительств западных государств в преобразовании России позже стала предметом горячих споров. Но самым важным действующим лицом был сам Ельцин, совершивший первый большой скачок. По словам Бергера, Гайдар и его команда составили для Ельцина выступление, в котором намеренно не указали дату освобождения цен. Они боялись, что конкретная дата вызовет ажиотажный спрос и панику, чего они не могли позволить. Ельцин вернул проект выступления, приписав, что цены будут отпущены к концу года. “Все были шокированы, об этом нельзя было объявлять заранее, — вспоминал Бергер. — Они вроде бы убедили Ельцина вычеркнуть это”. Но выступая 28 октября 1991 года, Ельцин произнес вычеркнутую фразу. Он объявил о “размораживании цен в текущем году”. Это означало — к і января 1992 года, до которого оставалось всего два месяца. Команда Гайдара ничего не могла сделать. “Ельцин просто дернул за рычаг”, — сказал мне Бергер.

В этом важном выступлении Ельцин подробно остановился на шоковой терапии. “Необходим крупный прорыв на пути реформ”, — заявил он, пообещав: “Мы наконец начнем на деле, а не только на словах выбираться из болота, затягивающего нас глубже и глубже”. Ельцин поддержал план Гайдара, предусматривавший свободные цены, свободную торговлю и массовую приватизацию. Он оптимистично, даже необдуманно, заверил людей, что к следующей осени из жизнь “постепенно улучшится”.

Когда Гайдар в беседе с приехавшим к нему на дачу отцом обмолвился, что, возможно, войдет в правительство Ельцина, тот побледнел. Гайдару запомнилось “выражение откровенного ужаса на его лице”. Тимур Гайдар знал, что это было политическим самоубийством, но посоветовал сыну принять предложение. На следующей неделе Ельцин официально назначил Гайдара заместителем премьер-министра, чтобы он возглавил революцию {161} 161 13. Cm.: Gaidar. Days of defeat and victory, op. cit., p. 66. .

Однажды поздно вечером Гайдар отвел в сторону Чубайса. Гайдара беспокоили деньги, цены, финансы, надвигающаяся перспектива массовой закупки товаров впавшим в панику населением, голода и катастрофической зимы. Он был готов встать во главе первой волны реформ, но понимал, что если они дотянут до весны, будет и вторая волна, гораздо более трудная. Цель ее заключалась в том, чтобы полностью изменить структуру экономики. Предстояло осуществить невиданную по масштабам передачу собственности в частные руки. Приватизация в Польше и Венгрии шла плохо, и Гайдару нужен был кто-то, кто довел бы дело до конца. Он обратился к Чубайсу.

“Егор, — ответил Чубайс, глубоко вздохнув, — ты понимаешь, что независимо от результата меня всю жизнь будут ненавидеть как человека, распродавшего Россию?” Гайдар ответил, что им всем “придется испить из этой горькой чаши”.

Раньше Чубайс не уделял большого внимания приватизации, считая ее скорее скучной организационной работой, нежели экономической проблемой. Ни в одном из прочитанных им учебников по экономике не говорилось о приватизации, и мало кто из членов его команды интересовался проблемой, не существовавшей в советские времена {162} 162 14- См.: Приватизация по-русски / Ред. А. Б. Чубайс. М.: Вагриус, 1999- С. 20. . Одним из основных принципов советского социализма была национализация всех средств производства, за исключением тех, что предназначались для удовлетворения личных нужд; само словосочетание “частная собственность” выдвинулось на передний план лишь в последние годы пребывания у власти Горбачева, и лишь немногие молодые ученые действительно понимали его смысл. В команде Чубайса только Дмитрий Васильев, недолгое время работавший в правительстве Санкт-Петербурга, занимался приватизацией, но и он специализировался исключительно на малых предприятиях.

Получив задание осуществить грандиозную передачу собственности, Чубайс, в свойственной ему манере, организовал для его выполнения настоящий крестовый поход. Он боролся за частную собственность, считая ее эквивалентом свободы личности. “Нам нужно освободить экономику от государства, — заявил он. — Освободить страну от социализма. Сбросить ужасные цепи этого гигантского, всепроницающего, бюрократического, разрушающегося и неэффективного государства” {163} 163 15. Интервью с А. Б. Чубайсом // Литературная газета. 1994.12 октября. С. ю. .

Прежде всего, Чубайс обнаружил, что, воспользовавшись царившим в стране хаосом, кое-кто уже пристроился к кормушке. Собственность разворовывала старая гвардия, руководители предприятий и партийная элита. Чубайс назвал это “спонтанной приватизацией”, и она была неуправляемой. В годы правления Горбачева центральная власть ослабила контроль, и руководители предприятий, получив еще большую власть над своими владениями, набивали собственные карманы. Используя кооперативы и совместные предприятия, а затем холдинги и офшорные компании, они выкачивали деньги или сырье из государственных предприятий. Их начальники, чиновники министерств, получали свою часть награбленного. Государственное предприятие, например сталелитейный завод, создавало маленький, “карманный” банк, иногда даже на территории завода. Затем банк создавал торговую компанию, которая брала на себя продажу продукции завода, принадлежавшей государству, а прибыль исчезала на офшорных счетах директора и его друзей, обычно с помощью того самого карманного банка. Остановить это было невозможно. В своем важном октябрьском выступлении Ельцин отметил, что пока реформаторы вели дискуссии о приватизации, “партия и государственная элита, не теряя времени, активно осуществляли собственную приватизацию. Ее масштабы, предприимчивость и лицемерие просто ошеломляют. Приватизация в России осуществляется уже давно, но стихийно, спонтанно, а нередко и на криминальной основе”.