Дмитрий Губин - Русь, собака, RU

С. утверждает: «Типичное интернет-порно пропагандирует равноправие, равные возможности людей в получении удовольствия вне зависимости от пола, возраста, цвета кожи и сексуальной ориентации. Это несколько идеализирует реальный мир. И 18-летняя девушка, и 65-летняя бабушка имеют равные шансы заняться сексом, что не реалистично». Есть, конечно, вещи табуированные, нелегальные, вроде детского порно или особо жестокого садомазохизма. Подобные штуки означают — самое меньшее — мгновенное закрытие бизнеса.

В старое время контора занималась оцифровыванием видеокассет, затем пришел век DVD. При этом, из-за ориентации на зарубежный рынок, «то, что в России делается, не катит — это развлечение для гопников, а не для платежеспособных западных людей, — отметил С. — Прянишников — типичное сексистское порно. Это, возможно, пользовалось бы некоторым спросом, но главным образом из-за национального колорита».

«Замануха» в виде бесплатных файлов заманивает клиентов в коммерческий контент: «Ты ему показываешь кончик члена, — объясняет А., — а он хочет увидеть весь член. Мы занимались тем, за что на другой работе е.ут мозги — подрывали экономику, причем не только российскую, а мировую». «Разводят» — на деньги, на трафик, на посещение сайтов с баннерами, на установку рекламных программ — не только порносайты. «Спамят по-жесткому» и сайты знакомств.

Офис, где работали А. и С., выглядел «как обычный офис компьютерной конторы, с той разницей, что, когда входит начальство, в обычном офисе все убирают с экранов голых баб, а здесь — наоборот». Женщины, в том числе голые, работали в другом подразделении. Они — модели — сидели перед вебкамерами. Чем больше они показывали клиентам, тем больше могли заработать. Хорошая, по мнению С., модель демонстрирует вебкамере гениталии.

Интернет-порнография — это «торговля виртуальным продуктом, — говорит А. — Смотришь на тетку — платишь деньги. Ничем не отличается от семейной жизни». У С. больше энтузиазма: это — «бизнес, приносящий пользу людям». А. уточняет: «А зачем это? Под.чить! Вся порноиндустрия на онанизме держится. Подростки, разведенные мужики, неженатые мужики. Природа требует своего». С. добавляет: «Большинство материалов-то, естественно, ориентировано на мужчин, но это лишь следствие социальной задавленности женщины, которая морально не готова к просмотру порно. А прогрессивные женщины вполне могут нормально этим заниматься. Недавно только читал где-то жалобы на падение нравов, что, дескать, женщины стали много смотреть порно».

Приморское шоссе по берегу Финского залива — Лисий Нос, Сестрорецк, Солнечное, Репино, Комарово — несведущим представляют в качестве питерской Рублевки. Это наглядно, однако, неверно. Пять минут от северной границы Питера — и натурально, Рублевка. Тот же чистый, нерубленый сосновый бор. То же небыстрое двухрядное шоссе. Рестораны, размещенные в шале, «У камина» или «Горка» — чем не «Царская охота» или «Веранда»? Та же анекдотичная скученность неорусских фазенд, где с балкона одной владелец может пописать на балкон другого мультимиллионера.

Ну есть местные формы, couleur locale. В 200-х номерах Приморского шоссе, там, где оно в страстном прыжке впервые целуется с заливом, выстроен поселок миллионеров, окруженный какой-то фантастической (метров пять кирпича, стекла и чугуна) стеной. В середине стена неожиданно вдавливается внутрь буквой «п», в которую мелкой горошиной закатилась независимая хибара. Там живут местные Макары Девушкины: лицом к стенке. Бедно, но гордо.

Цены на землю такие: в первой линии пляжа — до 50 тысяч долларов за сотку (чем крупнее участок, тем дороже), на второй линии за шоссе — до 25 тысяч, вверх-влево-вправо по Курортному району — все равно 2–5 тысяч, даже если до шоссе полчаса по грунтовке, и озера рядом нет, и соседи на грядке поплавками вверх до полуночи. Правда, цена во многом условна: дачу академика в соснах с ландышами попросту не купить. Терпеливые ждут годами.

Но все же петербургский залив московской Рублевке — антипод. Идея Рублевки — в закрытости, изоляции от людского стада с его с шаурмой и пивом из пластиковых бутылей, которое пасется на загаженных публичных пляжах Серебряного Бора. На чем, спрашивается, поклонники шаурмы до Жуковки или Николиной Горы доберутся? Откуда возьмут бабло заплатить в «Причале»? Кто пустит их в Чигасово?

Идея петербургского залива — в открытости миру. Выглядящая игрушечной железная дорога (именно с ее строительством в 1870-м и стал осваиваться залив. До этого модно было жить на юге: поближе к Семье, к дворцам Царского Села, Павловска, Петродворца). Три параллельных шоссе. Изгои на заливе — не приезжие, а обитатели резерваций, отрезанные оградой и охраной от всего, ради чего приезжает на залив модный петербуржец: от моря с виндсерферами; от дюн с загорающими topless прогрессивными девушками; от нудистского пляжа с еще более прогрессивными девушками и дедушками; от россыпи open air кафе на берегу; от велосипедных прогулок вдоль моря, от мини-гольфа при реконструированных санаториях; от растущих тут и там мотелей, в которые заваливаются на выходные любовники и влюбленные; от спальных мест в Доме кинематографистов и Доме писателей, где душ в коридоре, но все почти даром.

«Мы ужинали в Жуковке, рядом сидели Авен и этот, забыл, из администрации президента» — это один вариант. «Мы барбекю в дюнах делали, а потом на великах в Комарово рванули, были на могиле Ахматовой и Курехина, а ночевали у Пети, у них свой пляж через дом от Чукокколы, танцы устроили прямо на берегу» — другой. Почувствуйте разницу.

И если Рублевка не ведет никуда, кроме как к нужным знакомствам, большим деньгами, 2008 году, Генеральной прокуратуре, офшорам, трансферам — то залив, причудливо меняясь, ведет и к горным лыжам на Пухтоловой горе, и к даун-хиллу на Красном озере, и к шхерам и фиордам под Выборгом, где когда-то скрывалась подлодка из «Секретного фарватера». В конце концов, петляя мимо волн, озер, гранита, сосен, дач академиков, актеров, музыкантов, режиссеров, телезвезд, Приморское шоссе приводит в Финляндию. То есть в Европу.

Если щеночка бить по морде газетой за то, что, подбегая к хозяину, он закидывает на него лапы, а потом за прямо противоположное, — известно, что произойдет. Сбитое с толку животное вырастет забитым, но агрессивным, будет при появлении хозяина прятаться в угол, скалить зубы и рычать, а на жесткое проявление, так сказать, вертикали власти однажды покусает.