Роман Тименчик - Что вдруг

После дружного взрыва хохота Гибшман еще более терялся, свирепо смотрел на публику, как бы негодуя на неуместный смех, раскрывал рот, чтобы сказать что-то уничтожающее, но, не найдя, что сказать, с открытым ртом неожиданно уходил со сцены. <���…> В Ленинграде Гибшман пользовался огромным успехом и был любимейшим конферансье. В других же городах тонкий, своеобразный юмор этого замечательного комика, к сожалению, не всегда доходил. <���…> В городе Борисове один из работников местного Дома культуры совершенно серьезно нам рассказал:

– Вчера выступили ленинградцы. Хороший концерт… Но у них, должно быть, что-то случилось с конферансье… Объявлял артистов какой-то допотопный старикашка… Наверное, чей-нибудь родственник… Двух слов не мог связать… Над ним смеялись больше, чем над юмористами… ( Синев Н . В жизни и на эстраде. Киев, 1983. С. 50–51). См. также: Райкин А.И. Воспоминания. СПб., 1993. С. 173–175. Современный кинолюб может увидеть К.Э. Гибшмана в советских фильмах «Поручик Киже» (1934), «Юность поэта» (1936), «Петр Первый» (1937).

О Палладе см. примечание к статье «Кофейня разбитых сердец…» Ср. мотивы лесбийской любви в стихах, обращенных к Палладе, например в сонете Б.А. Садовского:

Паллада

Графине П.О. Берг

( Садовской Б . Обитель смерти. Стихи. М., 1917. С. 25).

Ср. также стихотворение Гумилева «Жестокой» (1911) о «виноградниках Лесбоса». По свидетельству Ахматовой, адресат стихотворения – «какая-то лесбийская дама (не то В.Яровая, не то Паллада)» ( Ахматова А . Записные книжки. С. 361). Из других обращенных к ней стихов ср. стихотворение апреля 1912 г. «В последний раз»:

( Курдюмов В . Пудренное сердце. СПб., 1913. С. 51–52).

Напомним и о сонете И. Северянина:

(Время (Берлин). 1925. 26 января; Северянин И . Собрание сочинений. Т. 4. М., 1996. С. 170).

Упомянутый здесь Н.Н.Евреинов незадолго перед отъездом в эмиграцию написал рекомендательное письмо:

«Настоящим удостоверяю, что Паллада Олимповна Пэдди-Кобецкая окончила мою Драматическую Студию в 1911 году. Из моего личного знакомства с Палладой Олимповной как артисткой – поэтессой и художницей я вынес убеждение в ее своеобразном драматическом таланте, который несомненно может найти достойное применение в искусстве экрана. 14 августа 1924 Н.Евреинов» (Собрание Э.В.Гросса; псевдоним «Пэ(д)ди» – акромонограмма ряда фактических мужей Паллады). Георгий Иванов писал о Палладе неоднократно (см.: Иванов Г . Соч. Т. З. С. 194, 426 и др.). Сохранилась отправленная с квартиры П.О. Богдановой-Бельской телеграмма М.А. Кузмину, по-видимому, по поводу публичного оскорбления, нанесенного Кузмину С.К. Шварсалоном (см.: Азадовский К. Эпизоды // НЛО. 1994. № 10. С. 123–127): «Искренно и горячо жмем вашу руку. Паллада. Георгий Иванов. Борис Курдиновский. Николай Стааль. Павел Харламов» (РГАЛИ. Ф. 232. Оп. 1. Ед. хр. 216. Л. 1). Ср. также ее письмо Ахматовой 1965 г. с сообщением о том, что она пишет мемуары (Об Анне Ахматовой: Стихи, эссе, воспоминания, письма / Сост. М.М. Кралин. Л., 1990. С. 550). Фрагмент этих воспоминаний см.: БС . С. 253. Приведем и другой оттуда же, показывающий, что к этому источнику надо относиться с осторожностью – в нем очевидны анахронизмы (например, Алла Тарасова!) и имена людей, известных как раз своим непосещением «Собаки» (Мережковские):

Подмостки деревянные небольшие, узкие, две ступеньки от пола, стихи, Михаил Алексеевич Кузмин, Георгий Иванов, Адамович, иногда приходил Борис Пастернак, Бальмонт, Игорь Северянин, Гумилев. Сам Дягилев и Петр Струве изредка приезжали сюда, Мережковский, Гиппиус, иногда заезжали москвичи – артисты театра им. Вахтангова и Корша, наезжали уже известные художники Гончарова, Валентина Ходасевич и наши гости – Крон, художник из Швеции (выставлявший свои картины на выставке «Бубнового валета» в Москве). И конечно, актеры петербургских театров – Александринки (ныне Пушкинский театр) и Малого театра – суворинского театра (ныне – Большой Драматический им. Горького), Маринетти, шахматист, чемпион мира того времени Капабланка, бывала Тамара Платоновна Карсавина (балерина русских театров), прима-балерина Семенова, Станиславский, Качалов, Юрьев, Алла Тарасова. Это были почетные гости. В этот вечер не вечер, а в ночь – [не?] пускали много «фармацевтов», только избранных. В этом вопросе решающим голосом был, конечно, Борис Пронин. Бывали в «Бродячей собаке» маскарадные вечера, когда конфетти, как вуаль, ложилась на головы посетителей, укутывая всю фигуру цветным миражом; с подмостков звучали песни, а то и скрипка или гитара. И все мешалось, и призрачными казались фигуры. Порой баритон Маяковского покрывал шум, нестройные голоса <���…>. Рослый, широкоплечий, в своей знаменитой желтой кофте, он выделялся. Но он был очень редким гостем. Я, например, видела его только дважды в стенах «Собаки». Порой виднелся мистический силуэт Блока с его огромными глазами, близко поставленными друг к другу, с его характерным вырезанным профилем» (Собрание Э.В. Гросса).

См. также образчики ее эпистолярии 1915 г.: «Я не могу жить без выдумки, Леня, не могу жить без мечты и страсти, а люди должны мне помогать в этом, иначе я не верю в свои силы… Леня, я умираю, я умираю. Я все пороги обегала, сколько рук я жала, сколько глаз я заставляла опуститься – встречаясь с моими, в слезах. Есть люди все сплоченные одной злобой и презрением ко мне, все мои враги. Ухожу с подмостков после испробования всех видов борьбы за существование…»; «Есть тысяча способов добиться любви женщины и ни одного, чтобы отказаться от нее. А про меня! Есть миллионы способов заставить забыть ее и ни одного, чтобы она полюбила. Да, я аскетка и, если бы не мое здоровье, я бы одела власяницу. Вот уже три месяца Паллада не сексуальничает и не будет до смерти или – что еще! – до огромной постельной любви!..» ( Шенталинский В . Поэт-террорист // Звезда. 2008. № 1. С. 73).