Михаил Армалинский - Что может быть лучше? (сборник)

Их мама тоже была мила, но сажать её я хотел только на хуй. Однако она сопротивлялась, будто я сажал её жопой на кол.

Когда мы пришли с прогулки, Дэбби уложила детей спать. Потом мы засели в гостиной, и я сразу взялся за Дэбби вплотную. Дэбби стала отдирать от себя мои руки, как репейник от одежды, и отмахиваться от моих губ, как от медово-жалящей пчелы. В какой-то момент она решила отвлечь моё внимание на музыку, вырвалась и уселась за рояль, раскрыла ноты с песнями Elton John, полистала и заиграла Goodbye Yellow Brick Road [15]. Я пристроился сзади, поднимал её тяжёлые волосы и целовал шею и уши. Она ёжилась и пыталась отстраниться. Пение и игра получались у неё неплохо, голос вроде имелся, но мне хотелось стукнуть её по голове этим жёлтым кирпичом, чтобы от ебли не увиливала. Несмотря на мои поползновения, Дэбби держалась твёрдо – вместо того чтобы держать мой твёрдый.

– Не сегодня – твердила она.

– У тебя что, менструация? – допытывался я.

– Нет, просто я не хочу сегодня.

– У тебя что, венерическое заболевание?

– Да что ты? – возмущённо протестовала Дэбби, продолжая отдирать от себя мои руки.

– Ты что, боишься забеременеть? – продолжал я лезть в душу.

– Нет, я на таблетках, – отвергала Дэбби одну мою гипотезу за другой.

– В чём же дело? – воскликнул я.

Дэбби приложила палец к губам, показывая глазами на спальню детей.

И тут я заметил, что не один, а все пальцы на её руках были покрыты заусеницами, причем не по одной заусенице, а по несколько. Кусочки кожи торчали вокруг маленьких ноготков. Я ошалело смотрел на этот дерматологический феномен, стараясь не показать своего отвращения. Дэбби между тем сжимала мои руки в своих, даже не стараясь прятать свои пальцы, а будто выставляя их напоказ.

Мне стало противно: какого чёрта я сижу с этой мамашей, которая ради детей продаёт свою пизду только за мужа?

– Мне пора, – сказал я и встал с дивана, на котором мы сражались.

У Дэбби была возможность меня удержать, допустив до пизды, но Дэбби не воспользовалась ни возможностью, ни пиздой. Ведь для женщины все жизненные возможности приходят через пизду.

Или через рот и зад.

Я ехал домой и слушал Goodbye Yellow Brick Road в исконном исполнении. Как всегда, слова любимой песни звучали с особой значительностью:

Я нёсся по яркому хайвею в уютный бордель, где у меня последнее время завелась любимая проститутка.

Огромные снежинки в ослепляющем количестве окутывают мой новый синий восьмицилиндровый Chrysler Cordoba – такой огромный, что его давно сняли с производства. Из радио плывёт сладкий и тревожный голос Samantha Sang: And where are you now? [17]Но я знаю, где она сейчас, моя Анджи. Cordoba , как танк, идёт сквозь снегопад и прочие препятствия к молоденькой женщине, которая ждёт меня, в нетерпении потирая клитор. Я знаю, что, как только моя машина остановится перед её окнами, дверь дома распахнётся и выбежит Анджи, потому что она сидит одетая у окна и поджидает меня.

Она влюблена в меня.

Она влюблена во всех мужчин. Но в меня – больше, и мне предстояло в этом убедиться в тот вечер.

Анджи выбегает в снегопад, придерживая распахивающееся пальто, и впрыгивает в раскрытую для неё дверь машины. Целует меня в щёку и прижимает руку к моим брюкам, как бы проверяя, при мне ли хуй. Куда ж ему деваться? Он даже готов продемонстрировать свою вечную тягу к глубоким знаниям. Анджи ощущает это и одобрительно поглаживает его через брюки.

Мы едем на ебальную вечеринку, и я предвкушаю свежих женщин. Но человек предполагает, а бог располагает – любовников на кровати. Из приглашённых гостей-женщин никто не появился, а ждали нас двое мужчин, один из которых был хозяином дома. Вполне возможно, что они и не приглашали других женщин, а нарочно ждали меня с Анджи, о раскованности и страстности которой были наслышаны, причём от меня же самого.

Как бы там ни было, но нас оказалось четверо – трое мужчин и Анджи. Её это не смущало. Меня – тем более. Когда после часового питьевого ожидания стало ясно, что две приглашённые подружки не придут, у меня была возможность встать, забрать Анджи и уйти. Но выпитое сделало меня ещё добрее, чем обычно, да и Анджи предпочитала вбирать в себя содержимое всех мужчин, не делясь ни с кем. Вот я и предложил Анджи воспользоваться всеми нами по очереди. Анджи от радости запрыгала и захлопала в ладоши. Раздевшись, мы, мужчины, по просьбе Анджи, легли все трое рядом на ковёр. Я оказался в середине, слева от меня лежал со вздыбленным хуем гостеприимный хозяин дома, а справа – его приятель, тоже выросший в размерах. Раздевшаяся быстрее нас Анджи, видно из уважения к хозяину дома, села ему на хуй первому и стала медленно подниматься и опускаться с закрытыми глазами и блаженным лицом. Хозяин играл её сосками и стонал. Анджи ему подпевала.

Мы с хозяйским приятелем восторженно наблюдали за близлежащим пламенем наслаждения, которое должно было вскоре перекинуться на нас. Наконец хозяин напрягся и взвыл – Анджи наклонилась к нему, чтобы поцелуем усилить оргазм, и задвигала бёдрами. Глаза у хозяина раскрылись, знаменуя финал наслаждения, и Анджи осторожно поднялась, будто опасаясь что-то повредить. Она закинула ногу, и я подумал, что она сядет теперь на меня, но она лишь склонилась ко мне и шепнула:

– Я хочу кончить с тобой, а тот пусть ещё меня разогреет. Хорошо?

Я кивнул головой в знак согласия. Анджи перелезла через меня и взяла в руку хуй моего соседа справа. Она оседлала его, и тот понёсся добывать себе оргазм. Стереосистема в доме была высшего класса, радио было настроено на станцию, передающую мягкий рок, и музыка создавала романтический антураж для наших возвышенных эмоций. Именно о них, об Emotions снова пела всем нам Samantha. Как неожиданно точно звучали теперь её слова:

Анджи лизала высунутый язык моего соседа, и тот ухнул в неё литр спермы. Может, и меньше, но, когда Анджи снялась с него и осела на мой хуй, меня затопила жидкость и её собственная, и скопившаяся в ней от предыдущих. Но теперь Анджи решила позаботиться о своём оргазме – она легла на меня всем телом, шепнула мне в ухо: «Я так соскучилась по тебе» – и стала двигаться уже иначе, чем на двоих до меня. Она громко кончила. Мои два соратника, любовавшиеся нами, даже зааплодировали.

Все были счастливы. А хозяин дома уже являл свою готовность к новой порции счастья. Анджи посмотрела на меня, ища моего одобрения на продолжение радостей.

Ну как тут можно было возражать?

Она работала официанткой в доме отдыха и была старше меня лет на шесть. Мне было 14. Вопрос: сколько было лет официантке? Для меня ответ был сказочным, взрослым, и я за ней волочился, потому что меня лет до 25 влекли самки старше меня. А потом стали влечь все подряд. Поумнел-таки.