Николай Егоров - Всё от земли
- Название:Всё от земли
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Южно-Уральское книжное издательство
- Год:1988
- Город:Челябинск
- ISBN:5-7688-0027-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Егоров - Всё от земли краткое содержание
Публицистические очерки и рассказы известного челябинского писателя, автора многих книг, объединены идеей бережного отношения к родной земле, необходимости значительной перестройки сознания человека, на ней хозяйствующего, непримиримости к любым социальным и нравственным компромиссам.
Всё от земли - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— А не доехала я до них, проснулась.
— И все?
— Зачем все, перед пробуждением еще сторублевку искала.
— То говорила — десятку завернула, то уж сотенную.
— А сотенная — совсем другая статья, сотенная — на поминки. Ищу, сокрушаюсь, куда она могла деваться, как, думаю, в такую путь — и без копейки. По гостинцу ребятишечкам Галькиным, — твоим, значит, — и то не на что будет купить. Или вдруг насморк приключится, а там ведь не у нас, там как чихнул, так доллар плати, а у нас хоть сколько валяйся в больнице — и тебе же потом заплатят, если не помрешь. Ты не смейся, не смейся, — опять заметила Минушка, зайчики в глазах у подружки запрыгали, — вчера до конца смотрела телевизер?
— Прямо, досуг мне. Ты сон свой давай скорей досказывай, вот-вот табун погонят. — Глянула сама на часы, поднесла время к глазам Минушки.
— А дальше и слушать нечего. Ищу это я деньги и слышу — машина гудит. И как наяву…
— Наяву и гудела. Некорыстин мой свое безнарядное звено по дворам собирал, сено метать.
— Ночью?
— Ночью. И вовремя управились, а то бы вот намочило его.
— Да неужели и мы в хозяевов перестраиваться стали? Годится. Так выглянула это я в окошко, что там за такси под меня подали такое нетерпеливое, гудит и гудит, и уже будто не в Добренке я, а в Ленинграде у Тонечки, у военной квартиранки моей в гостях на высо-о-ком этаже… Надо ж наблазнить. С чего?
— Телевизоры смотришь до конца.
— Вам не наблазнит, ни голоду, ни холоду не знаете живете, а мы какой крах одолели. А что, Галь, неужли Течер нашего полу?
— А ты что, не видела, в платке ее тут как-то показывали. И платок будто бы простенький, и по-бабьи повязанный.
— Да не из камня же она тесанная, четыре корабля потопить. И каждый…
— Ой, некогда мне, — поклевала Галина ногтем стеклышко часов.
— А, заканчиваю. Выглянула это я в окошко — и головушку мою обнесло, такая высь. И внизу машина грузовая стоит, а в ней уж народу… Как дров. И все наши, деревенские. Увидали меня и кричат: «Минушка! Минушка!» И эдакая ли за душу обида взяла — ажно до слез: если мужа на войне убило, так до самой до смерти теперь с девичьей кличкой жить? — старуха сжала губы и тяжело задышала через нос, комкая концы сдвинутого на плечи полушалка. Но сдержалась.
— Так это прозвище — Минушка?
— А то что же… Кричат они там снизу: Минушка, скорей, в европорт опаздываем, а я им сверху: покуда по имени-отчеству не назовете — не сойду. Стихли они, переглядываются и молчат. И я молчу, не подсказываю, вспомнят сами или нет. И такая тут тишина воцарилась — ажно проснулась. Ты-то хоть знаешь?
— Откуда, мы вовсе приезжие.
— Ульяна Аверьяновна я, Смирнова. Ладно, побегу. Это что, — заглянула в подойник, — от двух коров и столько?
— Почему, от одной, другую в совхоз сдали, все равно половина удоя на закуп идет, так хоть голову не ломать, чем их зимой кормить двоих.
— Ой, с кормами беда. И на скоко вытянула?
— На пятьсот с копейками.
— О-о-о! Хорошо. Ну вон они какие печи у вас. Деньги на книжку положили?
— И все-то ей надо знать. Обязательно на книжку? Да у меня мой Петр хоть и не Первый…
— А сколькой он у тебя?
— Фу ты, ну рта не даст раскрыть. Я хочу сказать, мой Петр хоть и не царь Петр Первый, а тоже понимает, где медь нужнее. В Фонд мира решил послать…
Некорыстиха сквозь редкий тюль кухонной занавески проводила глазами старуху со двора.
— А ну ее. Умирать собралась, а носится по деревне — на «Жигулях» не обгонишь.
Сходила в сени за сепаратором, поставила на привычное место, размотала шнур, потянулась вилкой к розетке…
— Ребята встанут — про-се-е-е… парируют, — спрятал Некорыстин улыбку в зевок, вышагивая из горницы.
— Смешно? — Галина скомкала провод, швырнула в горловину сепаратора и опустилась на лавку возле него. — Говорила, давай лучше бычка решим — и на базар.
— Бычка само собой.
Некорыстин вернулся в горницу, скрипнула дверка шифоньера, зашелестели раздвигаемые плечики.
— Петь! Может, до осени помешкаем с бычком?
— Ты вот… Да где он? Стихи любишь. И вообще поэтов… Придумала, мой парадный костюм своим халатом завесить. А помнишь, что Маяковский писал? Надо красного защитника кормить вовремя.
— Надо вовремя кормить, — поправила Галина. — Вот еще одна бабка Минушка выискалась.
— Ты, Галич, Ульяну Аверьяновну не склоняй, она несклоняема, — грозил там в горнице Петр пальцем, — слышал я всю вашу политбеседу, курить вставал. О! Легкая на помине. Аверьяновна! — звякнуло окошко. — Ну-ка заверни на минутку.
— А я и так к вам, — послышалось с улицы.
Проплыла по простенку слабая тень. Прошамкали об радиатор галоши. Прокряхтели ступеньки.
— А ты чего это, как галка на церковном кресте, нахохлилась сидишь? Уж не денежная ли жаль одолела? Мельница вертится, а у мельника голова кругом идет? Язык у тебя гладкий, нёбо шершавое оказалось.
— Так ее, Аверьяновна, — вышел из горницы Петр, поправляя на ощупь галстук.
Минушка шагнула в сторону, чтобы не застить свет, и скрупулезно и долго разглядывала Некорыстина.
— Нарядный. Как Фисуненко из телевизера.
— Ничего ты меня воспроизвела, — смутился Петр и принялся снова за галстук.
— Да не мучь ты его, не мучь, не строй интеллигента из себя, — не вытерпела Галина. — Все равно на спине будет, пока до города едешь по нашему асфальту.
— В Фонд, значит, твердо намерился?
Петр кивнул.
— Тогда вези и мою долю. Поживется — накоплю еще, а не успею, так наверху все равно не оставят и, может, хоть этим помянут.
Минушка подала Петру сторублевку, подала свернутый солдатским треугольничком тетрадный листок, посмотрела на крюк в потолочине, на котором висела когда-то керосиновая лампа, а теперь электролампочка. У Галины навернулись крутые слезы, слышала она эту ее историю с похоронкой. Выдвинула ящик кухонного шкафа и, не оборачиваясь, тоже подала мужу пачку денег.
— Может… не все?
— Да ладно уж. Чего их делить…
— Ох и советская ты старуха, Аверьяновна, — обнял ее Петр.
— Вот и ладно, езжай.
— Ульяна Аверьяновна! Постой. Будут, спрашивать, от кого и кто ты такая, что сказать?
— Там написано.
И тихо прикрыла за собой дверь.
Написано было простым карандашом, коряво и с ошибками, но удивительно верно выражено каждым словом с большой буквы:
От Смирновых Из Добренки от Убитого На Войне Василия и Вдовы Его Ульяны В Фонт Мира Просим Принять.
Лошади рыбу не едят
Четвертую весну затаенно, из последних сил ждали конца войны, но когда он наступит, не дано было знать никому, и неумолимый лозунг «Все для фронта, все для победы!» до салютных залпов сурово и обыденно висел над каждым станком, над каждым крестьянским возом, над каждой головой. Аховое время — война.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: