Олесь Бузина - Воскрешение Малороссии

Иноземцы вызывали зависть, а это очень сильное свойство славянской натуры. Лежать на печи более было невозможно. Местные кадры стремились во всем обскакать «немцев» (под этим термином подразумевали не только уроженцев Германии, но и голландцев, шотландцев и всех прочих эмигрантов с Запада). Это был процесс, очень напоминавший тот, который положил в IX веке начало Руси — новые «варяги» снова придали славянству жесткую структуру Империи. Характерно, что будущие Соединенные Штаты тоже начинают путь к восхождению примерно в это же время и тоже за счет избытка активных людей из Европы.

Полтава стала великим триумфом вестернизированной восточно-славянской цивилизации. Но вслед за ним последовала неудача Прутского похода. Бежавший Карл сумел напугать турецкого султана опасностью резко усилившейся России. Стамбул, не мешкая, объявил Петру I войну. И тут царь повторил ту же ошибку, которую за два года до этого совершил его шведский противник. Вместо того чтобы втянуть турецкую армию на территорию Украины и измотать ее, а потом нанести контрудар, Петр сам бросился в наступление на юг и попал в окружение в Молдавии неподалеку от города Яссы на берегу речки прут.

Однако дух русской армии в 1711 году, в отличие от шведской в 1709-м, не был сломлен. У нее хватало воды, энтузиазма и боеприпасов. Сопротивление петровских гренадеров было таким яростным и организованным, а потери янычар такими ужасающими, что командующий турецкой армии легко пошел на переговоры, опасаясь бунта собственных солдат.

Петр отступил на север с минимальными потерями, отказавшись, по результатам мирного договора, только от Азова в устье Дона. Но на самом деле он потерял не Азов, а возможность освободить от турок Балканы и вырваться к Констатинополю и теплому Средиземному морю в тот удобнейший момент, когда в Европе, охваченной многолетней Войной за испанское наследство, никто не мог ему помешать. Больше такая уникальная ситуация в истории не повторится.

Неожиданное продолжение идея Петра о расширении славянской цивилизации на юг получила в XIX веке в знаменитой работе Николая Данилевского «Россия и Европа». Кстати, написана она была на Южном берегу Крыма, то есть на территории нынешней Украины. Там автор купил небольшое имение Мшатка, состоявшее из сада и развалин дома, сожженного французами в Крымскую войну. В этой атмосфере, словно законсервировавшей противостояние Востока и Запада, Данилевский начал писать свой эпохальный труд о всеславянской федерации и необходимости освобождения Константинополя.

Это очень смелое историко-публицистическое произведение, которое напоминало о печальной судьбе Византийской империи, отвернувшейся от православия и завоеванной османами. «Теперешнее название Стамбул, данное ему турками, — писал Данилевский, — не имя, а позорное клеймо... Но Босфорская столица, — не только город прошедшего, но и будущего. И славяне, как бы предчувствуя его и свое величие, пророчески назвали его Цареградом. Это имя, и по своему смыслу, и по тому, что оно славянское, есть будущее название этого города».

Книга Данилевского вышла отдельным изданием в Петербурге в 1869 году. Но она не была прямолинейной апологетикой самодержавия или призывом к простому расширению империи. Славянофил Данилевский требовал завоевания Царьграда не для России, а для всех славян: «Константинополь не должен быть столицею России, не должен сосредотачивать в себе ее народной и государственной жизни — и, следовательно, не должен и входить в непосредственный состав Русского государства... Царьград должен быть столицею не России, а всего Всеславянского союза ».

Война 1877-1878 гг. России с Турцией за освобождение Болгарии получила свое идеологическое обоснование во многом благодаря выкладкам Данилевского. Но когда буквально перед стенами Константинополя русская армия остановилась по приказу Александра II, напуганного возможным конфликтом с Европой, в обществе это было воспринято как измена царя миссии той православной цивилизации, которую он возглавлял.

Мистика истории состоит в том, что буквально через три года император был убит после восьмого покушения террористов, хотя до этого его словно хранила судьба. А Россия, отказавшись от самостоятельной международной политики, подчинила свои интересы Франции и дала втянуть себя в Первую мировую войну, результатом которой стало падение империи и династии. Высшие духовные силы словно отвернулись от материального орудия, оказавшегося не на высоте возложенной задачи.

Но я верю, что спасением для Украины, погрязшей в междоусобицах и политической немощи, стало бы место в будущем Всеславянском союзе, идея которого родилась на ее территории.

Киеву — «второму Иерусалиму», как говорили в средние века, просто предопределено стоять рядом с Москвой — «третьим Римом» и Царьградом — «Римом вторым».

А далее — освободим от скверны и Рим Первый!

Осенью 1708 года Украина стояла на распутье. С кем пойти? С лукавым Западом? Или с единоверной, но не всегда справедливой Москвой? Выбор делал не только Мазепа. Выбор делал весь народ. Это было что-то вроде референдума: вступать в НАТО или нет?

«Референдум», естественно, проходил без соблюдения формальных процедур. Но он предопределил нашу историю до самого 1917 года, когда ситуация цивилизационной развилки повторилась снова.

Я уже не раз напоминал, что Украина — страна говорящих фамилий. Мы живем, как в малороссийской комедии с шельменками и кирпа-гнучкошиенками. Одно из значений слова «мазепа» — маска. Действительно, до самого перехода к Карлу XII хитрый гетман на протяжении двух десятилетий скрывал свою подлинную сущность под личиной верного «слуги престола».

Но еще занятнее трактует это прозвище академический «Словарь украинского языка» 1908 года под редакцией Бориса Гринченко. «Мазепа, — гласит он, — первоначально то же, что и замазура, а затем вообще неопрятный, грубоватый и простоватый человек, вахлак, простак, простофиля, глупец». Тут же приводится пример: «У нас у селі мазепою лаються: от як дурна людина, чого не зрозуміє, так кажуть: ах ти мазепа!» Есть и соответствующее прилагательное, тоже значащееся в словаре: «мазепський» — бранное слово: плохой, глупый». Дуру, кстати, согласно тому же Гринченко, называли «мазепською дівчиною ».