Олесь Бузина - Воскрешение Малороссии

Получив в 1843 году звание свободного художника, Шевченко стал рваться из столицы на родину. Петров приводит одно из его писем к приятелю на Украину, где описывается их житье-бытье с Брюлловым: «Карлъ Павловичъ байдаки бье, а «Осада Пскова» жде лита. А я чортъ знае що — не то роблю що, не то гуляю, сновигаю по оцему чертову болоту, та згадую нашу Украину... Спиткали мене прокляты кацапи, такъ що не знаю, як и выкручатьця».

«Болотом» Тарас называл столицу Российской империи — Петербург. Но вряд ли всерьез. По самому тону письма чувствуется, что ему там не так уж плохо, раз основное время приходится тратить на загулы.

С точки зрения «серьезных специалистов» нашего времени, «Очерки по истории украинской литературы XIX столетия» написаны слишком свободно и неполиткорректно. Но кто тогда вообще что-то слышал о политкорректности? Это поздняя американская выдумка, призванная как-то сгладить неприязнь между различными этническими и расовыми группами в США. Теперь ее пытаются навязать остальному миру. Сам Шевченко — вызывающе «неполиткорректен». Но тем он и интересен. Как и первый историк украинской литературы профессор Петров, которого давно пора вернуть нашей науке и культуре.

Одной из самых наглых выдумок, растиражированных националистами, является сказка об Эмском указе.

Как утверждают наши «національно свідомі фантасти», указ якобы запретил украинский язык. Полная выдумка! Но миф об указе-языкоубийце давно стал частью государственной политики. Его пропагандирует радио, телевидение и, что самое печальное, школа. Давайте откроем «Историю Украины» для 9 класса неких Ф. Турченко и В. Мороко и на 188-й стр. прочтем: «1876 р. у місті Емс російський цар Олександр II підписав закон про цілковиту заборону української мови». Последние слова выделены жирным шрифтом. Если школьник хочет получить хорошую отметку, он должен затвердить на зубок эту фальшивку. То есть наша школьная программа сознательно заставляет детей лгать. Ибо на самом деле ни в курортном германском Эмсе, ни где либо еще ни Александр II, ни кто-нибудь другой из русских правителей ничего подобного с украинским языком не совершал. И даже не собирался! Достаточно открыть текст самого документа и прочитать. Кстати, выдержка из Эмского указа приводится на следующей странице того же учебника! Из нее следует, что в 1876 году император высочайше повелел: «Не допускать ввоза в пределы империи без особого на то позволения любых книг и брошюр, которые издаются за границей на малорусском наречии». Значит, в случае «особого позволения» импорт таких КНИГ разрешался! Далее указ запрещал издавать в России оригинальные произведения и переводы на том же наречии. Но тут же делал два исключения! Для исторических документов и для художественной литературы. Какие-нибудь Марко Вовчок и Пантелеймон Кулиш могли спокойно продолжать свои опыты на ниве украинской изящной словесности. Кулиш, например, Эмского указа даже не заметил. Он ему не мешал. Даже помогал хвалить царское правительство, обращаясь к памяти Петра I:

Ти наш, дарма що між бояр кудлатих

На світ родивсь, як м,іж ведмедів диких.

Без тебе нам прийшлось би всім пропасти.

Без подвигів і праць твоїх великих.

Естественно, не запрещал указ 1876 года ни произведений Котляревского, ни Шевченко, ни Квитки Основьяненко и других уже покойных на тот момент украинских литераторов. Всех их продолжали благополучно печатать. Был бы спрос!

Зато один из пунктов Эмского указа касался газеты «Киевский телеграф». Александр II приказывал прекратить ее издание. Но газета эта, хоть и выходила в Киеве, печаталась" на чистейшем русском языке! Надеюсь, никто из критиков царской власти не усомнится после этого, что, прихлопнув как муху «Киевский телеграф», император стал одним из первых «гонителей русского языка» в Украине! И, наконец, единственный пункт, который можно поставить императору в укор, касался театра. Он прекращал «сценические представления на малорусском наречии». К сожалению, Александр II жил в так называемую «Викторианскую эпоху». Она требовала соблюдения приличий. А так как на украинские пьесы тогда собирался в основном народ простой, то можно предположить: показ украинских пьес запретили только чтобы не допускать дебошей среди публики. Мемуаристы отмечают, что на представлении «малороссийских» комедий публика вела себя весьма вольно, а корифей отечественной сцены Саксаганский вспоминал, как даже в куда более поздние времена — в 1918 году — к нему за кулисы ввалилось несколько вдрызг пьяных гетманских офицеров. Но долго пункт о запрете украинского театра не продержался! Его уничтожила сама царская власть! Сын Александра ІІ — тоже Александр, но Третий — не только ввел государственную винную монополию, но и снял запрет на украинские театральные представления. Новому императору казалось, что после просмотра пьес с названиями типа «Якщо ковбаса та чарка, то минеться й сварка», украинский народ только будет больше пить и обогащать таким образом государственный бюджет. Возникает вопрос: а где же эта самая «цілковита заборона української мови»? А нигде! О ней в Эмском указе — ни слова!

Более того, именно после 1876 года литература на Украине стала развиваться ускоренными темпами! Появился целый ряд талантливейших писателей. Автор «Кайдашевой семьи» Нечуй-Левицкий, Михайло Старицкий с его «За двумя зайцами» и плодовитый, как кролик, драматург Карпенко-Карый — все они «родом из Эмского указа». Запретив литературу политическую, революционную, разбойничью, царское правительство направило силы украинских литераторов в здоровое русло. Страшно подумать: не появись указ Александра II, все эти гении могли бы превратиться в обыкновеннейших сочинителей антиправительственных листовок и марксистских брошюр. И «печатались» бы они в лучшем случае на заборах и фонарных столбах. Мне могут возразить: но ведь был же еще и этот, как его, валуевский циркуляр, который, если верить тем же профессиональным носителям национальной идеи, объявил украинский язык несуществующим! Наши пропагандисты особенно любят его трепать. Та же «История Украины» для 9 класса утверждает: «20 червня 1863 р. таємним циркуляром Валуев проголосив, що окремої «малоруської мови не було, немає й бути не може».